Последняя песнь до темноты (ЛП)

Рианна знала, это не честно, но все равно тихо злилась на него. Она выпускала гнев на уроках с Райеном, когда мышцы горели от усталости. За ужином она часто была грязной, порой не мылась и не переодевалась, пока не шла спать. Хотя мастер Гелван смотрел с тревогой, он не спрашивал даже, как ее уроки.

Он не одобрил бы, и она не понимала, что изменилось. Он думал, что навык пригодится ей, или холодно прикидывал после отказа Неда, что она сможет выйти за Райена Амаристота? Бывали дни, когда она приписывала жуткие поступки даже отцу.

Райен был впечатлен и изумлен ее яростью, он помогал ей оттачивать техники.

— Знаю, — он выпрямился во время одного из уроков и посмотрел на нее. — Ты хочешь терзать то дерево ногтями. Ты хочешь бить его до крови костяшек. Да?

Рианна тяжело дышала.

— Откуда ты знаешь? — выдавила она между вдохами.

Райен был печален.

— Я знаю многое о гневе, — сказал он. — Оставим на этом.

— Что толку от крови на костяшках? — спросила Рианна. — Что я могу?

— Ничего, — сказал Райен. — Но, обещаю, если ты будешь терпеливой и будешь учиться, тут никак не сократить, то ты обнаружишь, что энергия уходит в навык, а не гнев. Так у меня.

Он сел на скамейку в саду и поманил Рианну сесть рядом. Она села в стороне. Ее волосы выбились, спутанными прядями обрамляли лицо. Что бы подумал Дариен, увидев ее сейчас потной, с растрепанными волосами и в старой одежде отца? Была бы она дальше Снежной королевой его сердца?

— Гнев был моим врагом всю жизнь, — сказал Райен. Он смотрел за забор, а не на Рианну. — И я мешал себе, не давал навредить остальным, уходя в черные леса у нашего дома. Конечно, они были не совсем черными, но в те моменты я ощущал их холодными, темными, там можно было заблудиться. И я днями терялся там, охотился, словно другой цели не было… — он замолк.

— Этот сад не заменит леса твоего дома, — сказала Рианна. — Я не могу заблудиться.

— И ты женщина, — сказал Райен. — Это делает тебя уязвимой.

— Знаю, — Рианна подумала, что это было правдой, но и злило больше всего.

— Но у тебя есть дух, — Райен посмотрел на нее. В его глазах Рианна видела то, что восхищало и пугало ее, и она отвела взгляд. — У тебя есть сила, Рианна Гелван. Я вижу ее в твоей решимости… даже в твоем гневе.

Она не смотрела на него, и через миг он встал.

— Увидимся за ужином, — сказал он и пошел в дом. Рианна сидела на скамейке, обвив себя руками, пока холод сумерек не прогнал ее из сада.

* * *

Они были в пути почти неделю, когда на холме стало видно город. За те дни ветры стали сильнее, трепали их волосы и пронзали холодом одежду. В тот день ледяной дождь стучал по холмам, и путникам повезло найти укрытие в заброшенной хижине. Укутавшись в плащи, они смотрели на город, как на маяк, манящий теплом комнат, кроватей и горячей едой.

Так думал Дариен, судя по раздраженному фырканью Хассена, он был с ним согласен.

Лин поддавалась этому меньше — холод был знаком ей, и она ела горячую еду очень редко за этот год. Ее плащ с меховым подбоем — давний подарок Леандра — был теплыми объятиями в холодные дни и ночи.

Лин радовалась в тайне. Она знала, что Дариен и Хассен переживали из-за стражи и Пути, и она держала чувства при себе. Она знала, что их могли вот-вот схватить.

Но ей нравилась их компания, у них была цель в пути. За недели после Тамриллина Лин ощущала, словно отогнала кошмары в сторону. Шли дни, ночами она пыталась спать под вой ветра. Теперь ворчание юношей оживляло дни, а по ночам Дариена порой можно было разговорить.

У него было доброе сердце, и она знала, что он будет в ужасе, если она так скажет. Без Марлена он словно потерял якорь, словно все время спрашивал себя, какой он. Но ей казалось, что он делает это с любопытством и интересом. Они с Марленом повидали много, но Дариен мог еще многое открыть сам. Ночами они пели или создавали песни на месте.

— Леди Амаристот, — сказал Дариен с поклоном, нарушая ее мысли.

— Что? И не зови меня так.

— Мы в твоем королевстве, так сказать. Скажешь, что там за город?

Лин вздохнула. Хассен с сочувствием закатил глаза.

— Это Динмар, — сказала она. — Жуткое дно. Но там неплохие кузнецы и портные. Это ты хотел знать?

— Это и цвет глаз, — вяло сказал Дариен. — Но Динмар близко к горам. Это наша последняя цивилизованная остановка надолго.

— Смотря, что у тебя цивилизованное, — проворчал Хассен.

— Внутренности овцы, кстати, деликатес, — невинно сказала Лин, он рассмеялся.

* * *

Город был тихим для полудня, ведь был у гор. Узкие улицы были пустыми, и ветер летал по ним, свистя.

— Край мира, — отметила Лин, они свернули на улицу, где увидели серые склоны гор за стенами города. — Я больше года не была так далеко на севере.

— Это повод выпить, — сказал Хассен.

Они нашли единственную таверну на главной площади. Тут было живее, хоть и в ранний час: места были заняты, освободили место для музыкантов. Лин тут же заметила их кольца. Двое играли слаженно на лирах, остальные пели в унисон. Они были юными, а Дариен выругался при виде них и поднял капюшон. За ним и Хассен.

— Они нас узнают, — сказал он, вжавшись в стул и подняв кружку пива к лицу.