Последняя роза Шанхая

– Я завидую тебе, младшая сестра. Когда-то я был таким же, как ты. Мы с Эмили влюбились друг в друга по уши. Нас не заботило, что думают другие. Твоя невестка не одобряла наши отношения, мои друзья не одобряли их, но они не могли нас остановить. Эмили родилась вольной духом, и я любил ее за это. Мы писали свои стихи в постели, делились поэзией при луне, сочиняли рифмы под солнцем. Мы были влюблены друг в друга. – В его голосе появилась хрипотца. – Если ты действительно хочешь жить с этим пианистом, я не буду тебя останавливать. И я дам тебе свое благословение.

Этого я не ожидала. Волна смеха донеслась от троицы в дальнем конце зала.

– Ты это серьезно?

Он кивнул.

– Возвращайся домой. Хорошая женщина не может жить в гостинице.

Я посмотрела на него.

– У меня будет ребенок, старший брат.

Он поставил чашку на стол.

– Я беспокоился об этом. Возвращайся домой. Тебе нужна твоя семья.

На глаза навернулись слезы облегчения, радости и благодарности.

– Я не знаю, что сказать, но почему?

Синмэй повернулся к окну, просачивающийся сквозь решетчатые окна свет создавал тени, которые омрачали его аристократические черты лица.

– В последние дни я часто задаюсь вопросом: кто я такой? Если я поэт, то почему лечу, как птица, которая не видит неба? Если я мужчина, почему чувствую себя запертым в собственном дворе? Если я муж, почему несчастен со своей женой? – Он наклонился, чтобы поднять чемодан, которого я раньше не заметила. – Я больше не хочу так жить. Я собираюсь найти Эмили. Я верну ее обратно.

– Подожди… А Пэйю знает? Ты ей сказал? У тебя семья. Ты не можешь просто взять и уехать.

– Если я останусь, то никогда себе этого не прощу.

– А что насчет твоего издательского бизнеса?

– Мой издательский бизнес уже давно перестал существовать. Японцы сожгли мои журналы. Они запретили мне публиковать мои рассказы, и я отказался печатать их. Печать календарей приносила прибыль, но этого было недостаточно для поддержания всего предприятия. Я все закрыл.

– Ты мне не говорил. А Пэйю знает?

– Не знает. Если ей понадобятся деньги, она может продать фамильные ценности. Она управляет хозяйством.

– Продать фамильные ценности! Ты на мели!

– Поэт из меня получился лучше, чем бизнесмен.

Это объясняло, почему он просил меня вернуться домой. Он потерял все, а теперь решил сбежать.

– Я просто поверить не могу. Ты бесчувственный. Ты ужасный человек. Безответственный. А как же наша семья? Ты разговаривал с Ином? Он знает?

– Я не смог его найти.

Тоскливые звуки лились из двухструнного инструмента и расплывались по чайхоне.

– Ты можешь подождать, чтобы сначала поговорить с ним?

– Ты ведь знаешь Ина. Его никогда нет дома. Кто знает, чем он занимается. Можешь рассказать ему, когда увидишь его. С нашей семьей все будет в порядке. С тобой все будет в порядке. Твой иностранец позаботится о тебе.

– Но ты не можешь просто уехать!

– Я должен, Айи. Да ладно. Это хороший чай. Давай допьем его. Лунцзин мне нравится больше, чем Би Ло Чунь.

Я схватилась за голову. Меня трясло от гнева, но слезы лились ручьем. Я не могла перестать плакать, не могла связно думать, я не знала, что со мной не так.

* * *

Я проводила Синмэя на пристань, туда же, где попрощалась с Эмили. Когда я ушла, мои мысли кружились, как чайные листья в горячей воде. Синмэй разорился, я потеряла свой клуб. Благосостояние моей семьи резко сократилось. Но, может быть, все было не так уж плохо. Его фабрика все еще стояла, и один только наш дом стоил больших денег. Пэйю, сильная женщина с неплохим коммерческим чутьем, знала бы, что делать.

И Синмэй дал мне свое благословение, чтобы я могла строить планы на будущее с Эрнестом, что стало самым замечательным развитием событий. Я должна была рассказать об этом Эрнесту, рассказать ему о ребенке, которого носила. Возможно, он поселился бы в моем доме, и мы бы играли в маджонг, пили чай и слушали музыку. Мы были бы как Эмили и Синмэй, только счастливее.

Стояла редкая солнечная погода, день клонился к вечеру. На улицах города играли солнечные зайчики, в небе кружились белые лепестки жасмина, а ветер колыхал непрозрачное шелковистое покрывало дымки.

Я отправилась в пекарню Эрнеста, чтобы сделать ему сюрприз.

Глава 63

Эрнест

Солдаты снова вернулись, они разговаривали с офицером с родинкой под глазом. Эрнест наблюдал за ними, стоя у окна. Его не оставляло чувство, что за ним тоже наблюдают. Когда сегодня утром фортепиано выгружали из повозки рикши, один из солдат осмотрел его, прежде чем позволил переместить в пекарню.