Последняя сказка

Выцветшая краска и осыпавшаяся штукатурка стыдливо прикрывались плющом, в окнах еще не горел свет, все внимание привлекал ряд столов с пестрыми скатертями, торчащий из ворот, словно высунутый язык изо рта великана. За столами сидели люди. Они громко разговаривали, смеялись, спорили, угощались различными блюдами и пили вино. Атмосфера уютного праздника царила здесь, даже несмотря на большое количество гостей.

Даррит и Омарейл прошли во внутренний дворик, желая найти Фраю. Та сидела довольно близко к главному, хозяйскому столу. Принарядившись, госпожа Тулони выглядела эффектно в кирпично-красном платье и с прической, в которую был вплетен шелковый платок. Принцесса бросила взгляд на Норта и, как и ожидала, увидела весь спектр эмоций на его лице: глаза сияли, губы расплылись в улыбке, но, казалось, достаточно мгновения, чтобы все это сменилось скорбной гримасой.

Фрая, заметив их, помахала и поманила к себе.

– А где же ваши стулья? – спросила она громко, силясь перекричать гомон голосов.

– Я подумала, это шутка, – ответила Омарейл, беспомощно озираясь.

Свободных мест не было, а все гости и правда сидели на самой разной мебели: видимо, каждый принес табуретку или скамью с собой.

Госпожа Тулони обратилась к соседям по столу, чтобы решить возникшую проблему.

– Есть у меня один припрятанный стул, – сказала наконец высокая темноволосая женщина примерно того же возраста, что Фрая.

По тому, где сидела дама, как себя вела и как к ней обращались окружающие, Омарейл предположила, что именно она – хозяйка дома, Гвинея Пилари. Сестра Совы. Позже, когда их представили друг другу, эти догадки подтвердились.

Темноволосый юноша принес и поставил рядом с Фраей вычурное, но как будто уставшее от жизни кресло с потерявшим краску резным деревом и потертой тканью. Из-за кривых ножек и покосившейся спинки создавалась иллюзия, будто оно умоляюще смотрело на дверь, не желая быть частью этого шумного мероприятия.

Даррит жестом предложил Омарейл занять место.

– А ты что, будешь весь вечер стоять? – уточнила она, на что он лишь безразлично дернул плечом.

– Садись рядом со мной. – Она придвинулась к ручке, чтобы освободить ему место. – Я буду чувствовать себя некомфортно, если ты будешь изображать торшер у меня за спиной.

Норт неохотно опустился на сиденье. Стало тесно.

– Так вам комфортно? – с сарказмом поинтересовался Даррит.

– Психологически – да, – отозвалась Омарейл и поерзала, чтобы ручка кресла не впивалась в бедро так сильно.

Никто здесь не церемонился: не представлял гостей друг другу, не обслуживал и не убирал посуду, не интересовался, вкусна ли еда и хватает ли выпивки. Зато все оживленно беседовали, крича порой с одного края бесконечно длинного стола на другой. Больше того, довольно скоро девушка, что сидела почти напротив Омарейл, принялась играть на лютне. Все, кто был рядом с ней, тут же бросились заказывать любимые мелодии. А почти у самых ворот мужчина с длинными волосами, небрежно убранными в хвост, достал гитару, вручив соседке небольшой бубен. У них был свой репертуар. Что происходило дальше, за воротами, принцесса не видела, но говорили, будто там начались танцы.

Во внутреннем дворе стояли газовые фонари, которые вскоре зажгли. Вечерняя синева тут же окрасилась в желтый.

Первые полчаса Омарейл просто слушала чужие разговоры, пытаясь разобраться, кто есть кто. Даррит завел беседу с пожилым господином, сидящим справа от него. Сперва это было что-то незначительное вроде погоды, но немыслимым образом скоро их диалог перерос в жаркий спор об общественном транспорте.

– Даррит! – окликнула госпожа Тулони, и оба – Норт и его собеседник – замолчали и посмотрели на женщину. – Оставь ты Севера в покое, он даже толком не поел.

Пожилой мужчина крякнул что-то неразборчивое и продолжил сыпать аргументами в защиту своей точки зрения. Норт замешкался на несколько секунд, а затем снова включился в разговор.

Омарейл повернулась к Фрае и тихо спросила:

– А кто это? С кем разговаривает… Север?

– Ох, это Горн Даррит, мой дальний родственник. Я жила у него какое-то время, когда в юности приехала в Астрар.

Принцесса понимала, что это не могло быть совпадением: вероятно, Горн или кто-то из его семьи был связан с Нортом, дал ему свою фамилию. Омарейл решила разузнать об этом позже у самого Норта.

Она посмотрела на Гвинею: та тоже вызывала немалый интерес. Статная, уверенная в себе, эта женщина ежеминутно раздавала указания, громко переговаривалась с гостями, сидящими и далеко и близко, требовательно просила передать ей картофель или салат, в общем, вовсе не вела себя как человек, подавленный волей эксплета.

Омарейл долго думала, как задать вопрос госпоже Тулони, чтобы не вызвать подозрений. Наконец, когда появилась пауза в беседе Фраи и ее соседки, такой же рыжеволосой, но куда более словоохотливой, принцесса тихо поинтересовалась:

– Госпожа Пилари кажется энергичной и уверенной женщиной. Хорошо, что на ней не сказалось влияние Совалии, не правда ли?

Она тут же поняла, что затронула важную для Фраи тему. Госпожа Тулони отложила вилку и склонилась к уху Омарейл: