Последняя сказка

И принцесса уже готова была выйти к семье, эффектно появившись из-за старинного гобелена, когда раздался еще один голос:

– Когда именно вы разговаривали?

Совалия Дольвейн, ну естественно. Омарейл ожидала, что эта женщина явится с родителями, и это, в сущности, ничего не меняло. Просто Сова, которая просто в очередной раз отправила гвардейца убить ее. Утопить в реке у подножия башни. Вероятно, подстроить «неудачную попытку побега» или даже самоубийство?

Пока Бериот вкратце описывал их последнюю встречу, принцесса осторожно потянула на себя пыльную ручку. Со стороны зала стена казалась гладкой, а вот со стороны тайного коридора было видно, что это дверь. Вероятно, чтобы избежать неожиданных для гостей и слуг открытий, это место завесили гобеленом. Омарейл отодвинула тяжелую ткань и шагнула в комнату.

Раух-зал был одним из парадных залов Орделиона и использовался для официального приема гостей. Но в отличие от Большого тронного или Зала Солнца, этот был довольно скромным, всего сотня квадратных метров. Все это Омарейл знала только по планам и схемам замка. В реальности же пятнадцать метров, что разделяли ее и группу людей, собравшихся у двойных дверей, казались огромной пропастью.

Один из придворных поэтов назвал это помещение «пасмурным утром в лесу, подернутом туманом», и сравнил серый цвет стен с грозовыми тучами, а огромную хрустальную люстру с полынью, запутавшейся в росе.

Омарейл твердо ступила на дубовый пол, подол ее длинного платья нежно зашуршал по сложному деревянному узору. Сперва ее заметила только сестра – наверное, потому что постоянно кидала взгляды в сторону гобелена. Глаза Севастьяны были полны восторга и любви, и Омарейл коротко ей улыбнулась. Расправив плечи, она дошла до середины комнаты, когда наконец и остальные заметили ее присутствие.

Время будто замерло, Омарейл отчетливо ощущала, как вздымалась грудь от тяжелого дыхания, как билось сердце, как бежала кровь по венам.

– Омарейл, – выдохнула Королева и прижала ладонь к губам.

Принцесса не отрывала взгляда от родителей, но не спешила упасть в их объятия: были дела, которые нужно завершить, а обними она их, казалось, никогда не сможет отпустить.

– Прежде чем мы продолжим, договоримся: я нахожусь в Лебединой башне, – произнесла она многозначительно, – жду новостей. Я слушала радиотрансляцию со свадьбы и знаю, что было открыто новое предсказание. Но нужно решить, что с этим делать.

Королева вопросительно посмотрела на Короля, тот коротко кивнул. Бериот задумчиво потер щетинистый подбородок: разумеется, он понял, кто был перед ним, он уже видел принцессу в Нортастере. А теперь наверняка размышлял, как же поступить дальше.

Омарейл перевела взгляд на Сову. Та хищно смотрела в ответ, крылья ее носа сердито раздувались. Принцесса чуть склонила голову набок, вопросительно подняв брови, а затем позволила своему дару «коснуться» эмоций Совы. Ожидаемо, это вызвало мимолетную боль, легкую вспышку, но таким образом она дала госпоже Дольвейн понять, что знала правду – если оставались какие-то сомнения.

Сова сделала несколько шагов вперед, предостерегающе сузив глаза. Омарейл изобразила вежливую заинтересованность.

– Ваше Высочество, не кажется ли вам, что слишком опасно и необдуманно покидать сейчас башню? – спросила госпожа Дольвейн, подходя еще ближе. – Пока еще ничего не решено?

Омарейл неторопливо приблизилась к женщине, их разделяло не более двух метров.

– В самом деле, за пределами комнаты сейчас может быть опасно. Мало ли кому что взбредет в голову, – холодно ответила она. – Представьте, совсем недавно мне показалось, что я видела под окнами замка лодку с трупом гвардейца. Похоже, кому-то пришлось его застрелить.

Лицо Совы окаменело. Омарейл с трудом сохраняла свое.

Почему она не кинулась к Королю и Королеве со словами, что Сова – предательница, лгунья и манипуляторша? Принцесса не надеялась, что они будут готовы поверить. Столько лет госпожа Дольвейн влияла на них с помощью дара, они считали ее практически родственницей. А теперь, после свадьбы Бериота и Севастьяны, Сова и правда стала входить в монаршую семью. Сидя в заточении, Омарейл и так не раз обвиняла Сову то в одном, то в другом, но никто не воспринимал ее слова всерьез. Что бы изменилось сейчас?

Она могла бы применить дар, но Сова тут же применила бы свой, а в этой схватке победитель был известен заранее.

Нет, Омарейл решила действовать осторожнее, деликатнее. Спешить с обвинениями не стоило. Однако было важно оставаться хозяйкой положения и не позволять Сове занять ведущую роль. А значит, стоило ее запугать.

– Выйдя из башни, вообще можно узнать много нового, – с нажимом произнесла принцесса. – Не так ли, госпожа Дольвейн? Понять, так сказать, суть вещей. Уловить причины и следствия.

Сова ждала. Она молчала, никак не выдавая своих чувств.

– Бериот, – Омарейл уверенным и властным поворотом головы привлекла всеобщее внимание к Советнику, – Совет проголосовал против моего освобождения. Но теперь, в свете новых событий, мы можем повторить голосование?