Последняя жертва войны (сборник)

– Таня, скажи мужу, чтоб отправлялся на собрание. Возьми его за руку и притащи в клуб. Пусть отложит на время свою скрипку. Детишки от голода пухнут, а он целыми днями только и пиликает.

– Я, между прочим, консерваторию заканчивал! – послышался из открытого окна обиженный голос скрипача.

– А толку-то? Лучше бы тебя там банки учили закатывать! Анна Владимировна, не опаздывайте.

Места в сельском клубе постепенно заполнялись стариками и женщинами. Кое-где в проходах сновали дети, которых матери в силу возраста или беспокойного характера побоялись оставить без присмотра. На сцене возвышался длинный стол, покрытый кумачовой скатертью. Два графина с водой и граненый стакан венчали этот символ советского партсобрания. На стене за президиумом висели две картины. На одном из полотен в полный рост был изображен вождь мирового пролетариата Владимир Ленин. Победно вскинув руку со стиснутым кулаком и сведя брови, он, озаренный идеей коммунизма, точно смотрел на вторую картину, запечатлевшую Иосифа Сталина. Генералиссимус был чем-то недоволен и укоризненно глядел на собравшихся, вызывая неосознанный трепет. Анне на мгновение показалось, что Ленин отчитывает Сталина за невыполненную задачу, а тот, в свою очередь, грозится выместить злобу на селянах.

Миша, побродив между рядами, подсел к Анне.

– Анна Владимировна, правда, похоже на наш класс?

– Верно, Миша, только за партами тут курят и шумят, и их за это не выгонишь, – пошутила Анна, и оба рассмеялись.

Бригадир открыл собрание:

– Товарищи! Прошедший год стал для всех тяжелым испытанием. Мы должны понимать, что наша страна находится в состоянии войны. Я собрал вас, чтобы вместе подумать, чем мы можем помочь фронту, – важно произнес бригадир и налил себе стакан воды.

– Кончай трепаться, говори по делу! – послышался старческий гнусавый голос из зала.

Бригадир прокашлялся, выпил воды и с громким стуком поставил стакан на стол.

– Товарищи, мы должны помочь фронту, как можем. Солдатам нужно все: от вязаных носков до охотничьей двустволки.

– Кто бы нам помог? – снова послышался голос из зала. – И так с голоду пухнем, а им все неймется.

Анна встала со своего места:

– Я связала две пары теплых носков. Если надо, еще свяжу. Куда принести?

– Спасибо, Анна Владимировна, несите завтра в сельсовет.

– А лук нужен? – послышался дребезжащий голос из задних рядов. – Вот как лук уродится, так сразу принесу целый мешок.

– Граждане, я попрошу у меня ничего не требовать, – раздался голос Тимофея с передних рядов. – Не я начинал войну, и не мне за нее расплачиваться.

В зале поднялся гул.

– К тому же, у меня кроме старой коровы ничего не осталось! – уже поднявшись со своего места и стараясь перекричать зал, продолжал Тимофей. – Да и у той молока нет. Продаю из дома последнее, чтоб как-то прожить.

– Ага, как же! У тебя зимой снега не допросишься, старый ты барыга! – вещал все тот же недовольный гнусавый голос.

Анна вспылила:

– Да как вам не стыдно?! Вы закупаете в райцентре продукты, а потом перепродаете у нас в селе втридорога. Пожалели бы людей. Последнее ведь отдают. Ни стыда у вас, ни совести!

– Анна Владимировна, это мое личное дело. Не силой же я заставляю их платить. А о совести не вам судить. После того, как вы ко мне за молоком пришли, моя буренка вдруг доиться перестала. Уж не вы ли тайком доите мою корову? – попытался сменить тему Тимофей.

Гул в зале замолк, и стало понятно, что от Анны ждут ответа. Анна словно онемела. Она замерла под любопытными взглядами односельчан.

– Ну что воды в рот набрали, Анна Владимировна? – прервал затянувшееся молчание бригадир. – Отвечайте перед товарищами.

Анна густо покраснела, ей стало трудно дышать. Никогда еще ей не было так стыдно. Уважаемая учительница преклонных лет обвинялась в воровстве. Она готова была провалиться сквозь землю, чтобы только не видеть этих внимательных глаз. Вопрос оставался без ответа, и масла в огонь решила подлить скромная Елена.

– Да, я тоже расскажу про свою корову. Только не знаю, с чего начать… – Она поднялась с места, смущенно глядя куда-то в пол.

– Начинай с рогов. У нас в деревне много рогоносцев. Хорошо, что они сами об этом не знают, – продолжал веселить присутствующих гнусавый голос.

Отдельные смешки перешли в откровенный хохот, а некоторые из сидящих издевательски повернулись к Анне.

– Тихо, товарищи, – гаркнул по-хозяйски Тимофей. – Мы должны знать, кто ворует молоко у советских коров.

Смех в зале усилился, и собрание стало походить на балаган.

– Послушай, Тимофей. Если ты такой умный, то почему не сидишь на моем месте? Я и сам могу утихомирить собрание. А ты сиди и помалкивай, если не спрашивают! – перегнувшись через стол, обратился бригадир к Тимофею.

С задних рядов встал Василий и, натужно кашляя и хромая, прошел к президиуму. Хриплый клекот в горле заставил ряды утихнуть.

– Дайте кто-нибудь прикурить, – попросил Василий.

Тимофей чиркнул спичкой.