Последние часы в Париже

Я была полностью поглощена его рассказом и не заметила, как к нашему столику приблизилась певица. Пианист резко оборвал мелодию, а затем снова заиграл, уже в другом ритме. Положив руку на плечо Себастьяна, женщина смотрела мне в глаза, когда запела:

Elle fréquentait la Rue Pigalle…
Она бывала часто там, на улице Пигаль…

Это же песня о проститутке! Люди за соседними столиками подняли головы, некоторые постукивали пальцами в такт. Немцы, вероятно, не поняли ни слова.

К моему облегчению, женщина отвернулась, оставляя меня гадать, что все это значило. Неужели она приняла меня за элитную проститутку? Да не плевать ли? Я делала то, что считала своим долгом.

Официант убрал наши тарелки и через несколько минут появился с горячим, аккуратно выставляя блюдо передо мной и поворачивая его так, чтобы утиная ножка эффектно смотрелась на ложе из фасоли и картофеля.

– Bon appétit[58]. – Себастьян снял ножом жирную кожицу с утки, обнажая мясо под ней.

Я наблюдала, как сливочное масло тает на горячей зеленой фасоли, оставляя за собой желтый жирный след, и вилкой подцепила стручок; фасоль была твердой и свежей. Я попробовала картофель: он оказался хрустящим снаружи и мягким внутри, именно таким, как я любила. Вооружившись ножом и вилкой, я сняла кожицу с утки и отрезала кусочек темного мяса.

Глава 23

Париж, апрель 1944 года

Себастьян

Себастьян приехал обратно в отель и припарковал машину снаружи. Поднявшись к себе, он улегся одетым на кровать и закурил сигарету, наблюдая, как дым спиралью тянется к потолку. Несмотря на то, что ему предстояла опасная задача, на сердце было легко. Вечер прошел волшебно; они с Элиз разговаривали, как обычная пара при первом знакомстве, когда хочется лучше узнать друг друга; ему нравилось рассказывать о своем прошлом, хотя он сознавал, что она очень скупо говорит о себе. Он понимал ее сдержанность и не давил на нее.

Он перевернулся на другой бок и поставил будильник на четыре утра, на случай, если заснет. Но до звонка будильника так и не сомкнул глаз; его разум метался среди мыслей об Элиз и тревог, связанных с вывозом детей. Пришлось напомнить себе, что никто не остановит немецкого солдата в немецкой машине. Вряд ли он вообще рисковал. Ну, разве что самую малость.

Когда он спустился к машине, было мертвенно тихо, вокруг ни души. Он быстро сел за руль и поехал по пустынным улицам, останавливаясь только на красный сигнал светофора. Легкий стук по стеклу во время одной из таких остановок заставил его подпрыгнуть. Возле машины стоял молодой солдат. Но Себастьяну некогда было объясняться. Он проигнорировал патруль и умчался прочь.

Себастьян припарковался на рю Клод Бернар, гадая, проснулся ли «обеспокоенный гражданин», наблюдающий за приютом. Впрочем, это не имело значения, даже если кто и наблюдал. Напротив, они бы с радостью подумали, что их письмо воспринято всерьез, и вот, пожалуйста, немецкий солдат проводит ночной рейд. Входная дверь была открыта, как и говорила Элиз, и он сразу вошел внутрь.

Маленькие дети, облепившие худощавую даму, еще сильнее прильнули к ее ногам, когда увидели его. Девочка лет семи с длинными темными волосами всхлипывала.

– Шшш, – прошептала дама. – Я же сказала, он пришел, чтобы помочь вам. Он отвезет вас в безопасное место.

Девчушка энергично замотала головой, в широко распахнутых карих глазах застыл страх.

Себастьян присел на корточки, думая, что мог бы выглядеть менее устрашающе, если бы сравнялся с ними ростом. Но они попятились еще дальше назад, цепляясь за юбку дамы. Наконец вперед шагнула девочка ростом повыше – худющая, с бледной, почти полупрозрачной кожей.

– Куда ты нас везешь? – Она уставилась прямо на него, словно бросая ему вызов.

Себастьян улыбнулся, как он надеялся, тепло.

– Я везу вас в книжный магазин.

– В книжный магазин? – Девочка нахмурилась. – Почему?

– Потому что если вы будете вести себя очень тихо, никто не догадается, что вы там. И можете читать столько книг, сколько захотите.

– Я хочу остаться здесь. – Маленький мальчик потянул даму за юбку, глядя на нее снизу вверх. – Пожалуйста.

– Ну же, мы ведь обо всем договорились. – Дама говорила теплым и вкрадчивым голосом. – Если хочешь снова увидеть своих родителей, ты должен вести себя очень тихо и делать в точности то, что тебе велят.

У одного из малышей вырвался всхлип. Себастьян хотел быстрее покончить с этим, опасаясь, что их страх перерастет во что-то неконтролируемое, если они будут ждать еще дольше.

– Идите за мной к машине, – сказал он.

Дама подтолкнула детей вперед, и они без лишних слов последовали за Себастьяном. Он открыл дверцу заднего сиденья:

– Залезайте и ложитесь. – Он придерживал дверь одной рукой, а другой подпихивал их внутрь, поторапливая. Вскоре все набились на заднее сиденье. – Не высовывайтесь. Чтобы никто вас не видел. – Дети послушно сплелись тонкими конечностями.