Последние часы в Париже

Прежде чем тронуться с места, он оглядел окна, выходящие на приют. В одном из них, как ему показалось, он увидел чье-то лицо, но, должно быть, это разыгралось воображение. Никто не стал бы дежурить у окна в такую рань, в четыре утра. Себастьян затаил дыхание, когда ехал по рю д’Ульм, мимо университета, теперь захваченного немцами. Тишину в машине нарушали лишь звуки дыхания детей и мягкое урчание мотора.

Он завернул за угол, когда из ниоткуда появился мужчина. Себастьян ударил по тормозам. Детей с глухим стуком отбросило к спинкам сидений. Двое малышей вскрикнули.

– Тсс, – прошипел Себастьян. – Замолкните.

Наступила тишина, как будто вся машина перестала дышать. Сердце Себастьяна билось так, что удары отдавались в барабанных перепонках. Мужчина рассмеялся, хлопнул по капоту и подошел к водительскому окну.

Нога Себастьяна зависла над педалью акселератора. Может, нажать на газ? По плащу и фуражке мужчины он понял, что это офицер. Пьяный офицер. Запомнит ли пьяница номерной знак? Себастьян не мог так рисковать. Он убрал ногу и опустил стекло.

– Guten Abend[59]. – Себастьян намеренно растягивал слова, изображая полную расслабленность.

– Guten Abend, – невнятно произнес офицер. Он наклонился, заглядывая в машину, дыхнув парами виски в лицо Себастьяну. Сзади донеслось хныканье. Себастьян тут же закашлялся, чтобы заглушить эти звуки, чувствуя, как на лбу выступает пот. Слава богу, ночь была темная, и фонари не горели.

– Потерял свою машину. – Офицер громко рассмеялся. – Отвезешь меня домой, а? – Он уже подходил к пассажирской двери и вскоре забрался внутрь. Рухнув на сиденье, он испустил долгий вздох. – «Мажестик», – сообщил он адрес, как если бы Себастьян был таксистом.

Проклятие! Сердце заколотилось. Теперь Себастьяну предстояло пересечь реку и тащиться по всей улице Риволи.

– Конечно. – Он включил передачу и тронулся с места, мысленно умоляя детей затаиться. Он вдруг с ужасом осознал, что они не поймут этого обмена репликами по-немецки. Они могли подумать, что он их сдает. Боже! Если бы офицер их увидел, он бы так и сделал; их отправили бы прямиком в Дранси.

– Повеселился этой ночью? – Офицер снова рассмеялся. – Я погулял на славу!

– Да, спасибо. – Себастьян хотел продолжить разговор, чтобы замаскировать какой-либо шум сзади. – Отлично провел время. Поужинал на Монмартре. А вы?

Мужчина уже храпел.

Себастьян медленно выдохнул.

– Не волнуйтесь, – прошептал он скорее себе, чем детям. – Все будет хорошо.

Офицер что-то пробормотал, ерзая на сиденье.

Себастьян весь напрягся, как будто мог остановить время. Храп возобновился. Сзади не доносилось ни звука.

Когда он остановился перед гранд-отелем, к машине подбежал привратник, чтобы помочь офицеру выбраться. Он наклонился, подхватил мужчину под руку, при этом поворачивая голову в сторону заднего сиденья.

У Себастьяна холодок пробежал по затылку.

Наконец привратник выпрямился, поддерживая офицера под руку.

– Что это за запах? Сзади как будто мочой несет.

– Он не стал дожидаться ответа, а быстро повернулся и повел офицера в сторону отеля.

Едкий запах мочи достиг ноздрей Себастьяна, и он резко выдохнул, затем нажал на педаль и рванул с места. Теперь ему предстояло почистить салон, прежде чем отдавать машину обратно.

– Молодцы, – прошептал он. – Вели себя очень хорошо. Сейчас едем в книжный магазин. – Он почувствовал прилив гордости за этих детей, которых толком и не знал.

Подъехав к книжному магазину, он вышел из машины и открыл заднюю пассажирскую дверь.

– Теперь можете вылезать. – Себастьян говорил вполголоса. – Идите в магазин. – Сверкающие в темноте круглые глаза уставились на него. – Все в порядке, здесь безопасно. – Он потянул за одну из ручек. Маленькая ладошка вцепилась в него, и вскоре рядом с ним стояла девочка.

– Даниель описался. – Она в нерешительности смотрела на него. – Он не виноват. Это просто от страха.

Мсье Ле Бользек распахнул дверь магазина и стоял на пороге в пижаме, знаком подзывая детей. Ладошка выскользнула из руки Себастьяна, и девочка вошла в магазин. Себастьян вытащил еще четверых детей, подталкивая их вперед. Что, если бы мимо проехала другая немецкая машина? Он не мог стоять здесь просто так. В любую минуту мог появиться кто-нибудь и поинтересоваться, что происходит. Надо было спешить.

В машине оставался еще один малыш; он лежал, свернувшись в тугой клубок, и хныкал. Себастьяну почему-то вспомнилась соседская собака, вечно сидевшая на привязи. Все знали, что хозяин ее бьет, но никто ничего ему не говорил, просто отворачивались, когда проходили мимо того дома. Себастьян однажды просунул через забор оставшуюся куриную косточку, и бедное животное натянуло поводок, пытаясь добраться до нее, но безуспешно. Себастьян чувствовал себя ужасно, понимая, что своей добротой лишь причинил собаке еще больше страданий.

Запах мочи ощущался все сильнее.