Последние часы в Париже

– Эвакуируют? Сегодня? – Себастьян провел рукой по волосам. – Ладно, буду собираться.

Он был занят упаковкой своего рюкзака, когда Элиз ворвалась в комнату. Она закрыла дверь, обвила его руками, ее губы искали его рот, но Себастьян оттолкнул ее. Какого черта она вернулась? Ему и так тяжело далось утреннее прощание.

– Элиз, нас эвакуируют. Сегодня! Ты не можешь находиться здесь! Я должен уйти.

Пропуская его слова мимо ушей, она схватила его за руку. Он отдернул руку, охваченный страхом и смятением.

– Себастьян! Пойдем к нам домой! – Ее глаза сияли от возбуждения. – Мама сказала, что ты должен вернуться со мной. Ты оденешься как француз. Мы сможем незаметно провести тебя мимо консьержа. Выдадим тебя за нашего кузена, – неистово тараторила она.

– Твоя мать хочет, чтобы я пришел к вам домой?

Элиз закусила нижнюю губу и серьезно кивнула.

– Но, Лиз, твоя мать хотела, чтобы ты держалась от меня подальше!

– Она просто беспокоилась за меня. Но теперь… теперь она хочет помочь. Она хочет, чтобы ты пришел сегодня. Боевые действия вот-вот начнутся. Об этом пишут в газетах! Американцы уже в пути. Де Голль скоро будет здесь!

Де Голль или американцы? Кто доберется сюда первым? Кто предъявит свои права на Париж? Возможно, все не так просто. Политика – дело хитрое. Себастьян подошел к окну, выглядывая в щель между ставнями, как будто противники могли быть прямо за углом. Он повернулся к Элиз.

– Слишком опасно. Это не очень хорошая идея. Ни для кого из нас.

Разочарование в ее глазах вызвало у него острую тоску. Больше всего на свете он хотел сделать ее счастливой, воплотить все ее мечты в реальность.

– Я принесла тебе кое-какую одежду и кепку, чтобы спрятать волосы. – Элиз упрямо проигнорировала его возражения. – И пока ты с нами, мы сможем их покрасить в темный цвет.

– Что заставило твою мать изменить мнение обо мне?

Элиз положила сумку с одеждой на кровать.

– Она знает, что я чувствую к тебе. И предпочла бы видеть тебя под нашей крышей, чем отпустить нас с тобой скитаться по Парижу.

– Но ты же вернулась к ней.

– Она этого не знала.

– Твоя семья не должна так рисковать из-за меня. – Себастьян сложил руки на затылке, изучая ее лицо. – Я не могу подвергать тебя и твоих близких такой опасности. – Он умолчал о том, что не хочет получить клеймо дезертира. За такое преступление его могли расстрелять.

Она с вызовом посмотрела на него.

– Это стоит риска; я собираюсь остаться здесь, с тобой, если ты не пойдешь со мной. – Она тяжело опустилась на кровать.

Он глубоко вздохнул и сел рядом, но даже не прикоснулся к ней.

– Лиз, – прошептал он. – Я не могу. Ты должна вернуться прямо сейчас. Без меня.

– Jamais![75] – Он услышал решимость в ее голосе. – Пойдем со мной домой, – прошептала она. – С нами ты будешь в безопасности. Никто никогда не подумает, что ты немец. Ни у кого и мысли такой не возникнет, раз ты живешь в нашей квартире. – Она положила голову ему на плечо. – Пожалуйста. Ты нужен мне.

Глава 34

Париж, 16 августа 1944 года

Элиз

Я наблюдала с кровати, как Себастьян надевает папины старые брюки и серую рубашку. Они сидели идеально, а кепка почти полностью скрывала его светлые волосы. Если бы мы подождали до сумерек, никто бы вообще ничего не заметил, и в любом случае все были заняты подготовкой либо к бою, либо к бегству. Большинство немцев были озабочены только тем, как выбраться из города, а французы собирали оружие и молились о том, чтобы союзники добрались как можно быстрее. Никому не было дела до французской парочки, спешащей по улицам.

Мы дождались сумерек и вышли из комнаты в девять вечера.

– Велосипеды, – объявил Себастьян, когда мы спускались по лестнице. – Во дворе стоит пара.

– Mais oui[76], давай возьмем их. – Это имело смысл. На велосипедах мы были бы менее уязвимы. Было бы легче пролететь мимо людей, прежде чем они успеют задуматься, кто мы такие.

Мы нашли незапертый черный велосипед, прислоненный к стене, как будто брошенный. Себастьян приподнял его, покрутил колесо.

– По-моему, то что надо. И одного вполне достаточно. – Он выкатил его на улицу и поставил передо мной. – Сумеешь балансировать на раме?

Я уселась поперек перекладины, крепко сжимая ее, оторвала ноги от земли, а Себастьян ловко запрыгнул на сиденье, крутанул педали, и мы тронулись с места. Я подавила крик, когда мы покачнулись, и затормозила ногой; постепенно мы нашли ритм и продолжали путь, проплывая по пустынным улицам. Я не могла избавиться от легкого разочарования, когда мы так быстро добрались до угла моей улицы. Мы слезли с велосипеда, не говоря ни слова. Кругом царила жутковатая тишина, и меня не покидало ощущение, что за нами наблюдают. Я сказала себе, что это просто нервы, не более того.

– Подожди здесь. Я позову маму, и ты сможешь зайти с ней, как мы и планировали.

Я поспешила мимо комнаты мадам консьержа, заглядывая в окошко. Ее нигде не было видно. Я надеялась, что она уже спит. Когда я вошла в нашу квартиру, мама ждала меня на кухне. Бледная, она торопливо произносила слова, не глядя на меня: