Последние судьи. Сильнее льва и слаще меда. Книга первая

На улице меня уже ждал настоятель, который, по всей видимости, уже знал о предстоящем разговоре. Отец Борислав пожелал мне доброго утра и жестом пригласил пройтись с ним по монастырскому саду.

– Я знал, что рано или поздно кому-то придется спуститься туда, – начал он, – в эти проклятые подземные ходы. Ты был первым, кто смог пройти по лабиринту и вернуться на поверхность. за все время существования этого монастыря.

– И много было желающих?

– О да, желающих было немало: монахи, чернокнижники, искатели сокровищ. Видишь ли, считается, что там, внизу, спрятана самая древняя библиотека в мире, девять книг, дающих человеку безграничную власть не только на земле, но и не небе.

– Что-то вроде запретного плода, который вкусили Адам и Ева…

– Именно! – воскликнул настоятель, – именно так, Марко! Запретный плод.

– Да… – задумчиво протянул я, – могу представить, сколько искателей хотело вцепиться зубами в этот плод. Но… посланник мне ничего не говорил про это. «Древнее зло бродит по подземельям и скоро может вырваться наружу» – вот все, что сказал ангел.

Настоятель пожал плечами: – Я знаю лишь то, что должен дать тебе карту.

– Кто же мог составить карту, если из подземелий никто не возвращался? – улыбнулся я. – Видать, кто-то все же вышел оттуда.

– Или ее нарисовал тот, кто подземелья строил, – возразил отец Борислав. Вместе с настоятелем мы поднялись в покои и подошли к огромному книжному шкафу.

– Как видишь, – улыбнулся отец Борислав, – и в монастыре есть своя библиотека.

Достав с самой нижней полки какую-то невзрачную книжонку, настоятель жестом пригласил меня сесть за стол.

– Романо-антийский разговорник, – вслух прочитал я название книги.

Отец Борислав улыбнулся и вытащил из разговорника три сложенных листа:

– Вот они, карты.

Я развернул первую карту.

– Это первый уровень лабиринта, – пояснил настоятель, – мы находимся вот тут. Зеленым цветом обозначены выходы на поверхность, которых, если верить карте, всего три. Красные квадратики – это места, где есть вход на второй уровень лабиринта, их девять. Переходов на нижние уровни всегда втрое больше, чем на верхние, следовательно, подняться наверх в три раза сложнее, чем спуститься вниз, он словно заманивает путника все глубже и глубже. Переходы устроены таким образом, что нельзя понять, на какой уровень ты перешел. Вот такая архитектурная ловушка…

Настоятель развернул второй и третий листки: – Больше я ничего не знаю, смотри сам. Ходят слухи, будто есть еще четвертый уровень, так это или нет, никто тебе сказать не сможет.

– А кто же рисовал эти карты? Бумага не такая уж и старая, – спросил я, разглядывая листки.

– А того, кто копировал эти карты, – вздохнул настоятель, – уже лет десять, как лабиринт к себе прибрал. Вы-то когда идти собираетесь?

– А сейчас и пойдем, покушаем как следует, кое-что с собой прихватим и пойдем.

– Ну, дай Бог, чтобы вы и на этот раз вернулись с победой. Бери карты и вот тебе ещё полезная штука, – настоятель протянул мне коробку с мелками, – на стенах пометки делать будете.

– Совсем как в антийских легендах, – улыбнулся я, – нить Ариадны.

– Ну, нить не нить, а вдруг поможет?

* * *

Если взглянуть на вещи объективно, готовила Катарина не так хорошо, как темнокожая супруга Василиса, но, друзья мои, как она старалась! Старалась не для того, чтобы самой насладиться вкусом блюда, и не затем, чтобы потешить свое Эго, переплюнув Арию! Она делала это для меня, и завтрак получился невероятно вкусным.

Да и разве может быть не вкусным завтрак, приготовленный только для вас? Завтрак, в который вложила всю душу та, кто любит вас больше всего на свете, любит всем своим сердцем, без остатка, любит не из-за бурлящих в крови гормонов, и не по вине заложенного в генах инстинкта, но по собственному сознательному выбору. Так может любить лишь человек, добровольно принесший вам в жертву всего себя, вместе со своим эгоизмом и гордостью. Человек, для которого один взгляд, одна улыбка и одно слово – награда, за которую можно, не торгуясь, расплатиться своей жизнью.

– Ну как тебе? – спросила Катарина.

– Потрясающе, – ответил ей я с набитым ртом, – у тебя получилось приготовить действительно лучший завтрак. Ты просто молодчина.

Услышав похвалу в свой адрес, моя спутница заулыбалась и даже слегка покраснела.

К костру подошли Василис и Ариа, которые только что узнали о нашем уходе.

– Моей жене под землей точно делать нечего, но уж меня-то, я полагаю, возьмете с собой?

Я отрицательно покачал головой: – На этот раз, мой друг, мы никого не возьмем. Это только наша битва, уж не обессудь.

– Что, опять особые указания от ангела? – улыбнулась Ариа.

– Вроде того, – вздохнул я.

– Ну, раз так, то я вам еды соберу в дорогу, и не думайте даже спорить.

– Да кто же спорит, дюймовочка, от еды мы не откажемся. Правда, Марко?

Я кивнул:

– Правда, маленькая.

Ариа топнула ногой и театрально надулась: – Перестань уже называть меня дюймовочкой! Вот возьму и надеру тебе задницу, когда вернетесь.

– Ладно, – улыбнулась Катарина, – когда вернемся, надерешь.

– А как поживает твоя поэма, друг мой? – обратился я к антийцу.