Последние узы смерти

С лестницы Адер все поглядывала на юг – туда, где скрылся громадный златокрылый кеттрал. Гвенна и трое остальных более чем доказали свои способности. Если кто и мог выхватить беглецов из капкана ил Торньи, то лишь это крыло с птицей. План работал, они сделали верный ход, но в душе у Адер засела грязная трусливая тошнота. Она бежала со всех ног, чтобы быстрее вызвать кеттрал, чтобы спасти оставшихся позади, но это не отменяло главного: она бежала.

«И ничего тут уже не исправишь», – злобно напомнила она себе.

Победой или катастрофой закончится схватка, рядом с которой война против ургулов виделась заметкой книжника на полях истории, повлиять на нее Адер уже не могла. Гвенна либо успеет вытащить Кадена с Тристе и доставить их на Копье для проведения обвиате – либо не успеет. Адер отвечала за другое: чтобы, если они победят, если ил Торнья не сумеет уничтожить самих богов, ургулы не превратили уцелевшее человечество в варварское царство мучений и пепла.

На подходе к верхней площадке ее размышления оборвал голос Ниры:

– Выбирай ты нарочно время слинять, дерьмовей бы не нашла.

Нира одна стояла на вершине башни, ветер трепал ее спутавшиеся седые космы. Оборачиваясь к Адер, старуха тяжело опиралась на трость, словно сотни лет жизни разом легли ей на плечи. Глаза блестели по-прежнему, но глубоко ввалились в глазницы. Та, что смотрела сейчас на Адер, напоминала портрет – портрет сильной, твердой, стойкой, но давно скончавшейся женщины.

– Что нового? – спросила Адер.

– Не считая того, что ургулы вот-вот превратят в конюшню твой лощеный городишко?

Одним шагом одолев оставшиеся две ступени, Адер остановилась, взглянула на север через полосу разрушений, которыми окружила свой город, на войско ургулов за руинами. Она почти год провела вблизи фронта, всего в нескольких десятках миль от самых ожесточенных боев, но после Андт-Кила ни разу не видела больше нескольких всадников разом. Открывшееся ей зрелище ужасало и завораживало. Они переливались через невысокие холмы, еще, еще и еще, так что казалось, скоро целиком заполонят поля по ту сторону заграждения.

– Сколько их? – спросила она.

– Хватает, – буркнула Нира тоном, показывающим, что больше добавить нечего. – Это он?

– Он? – не поняла Адер.

– Ил Торнья, – пояснила Нира. – Он тебя сграбастал?

Она смотрела больше на юг, чем на север, – не на ургулов, а на бесчисленные стены и крыши Аннура. У Адер похолодело в животе.

– Мы гадали, не вернулся ли он. Вернулся?

– И мой брат с ним, – медленно, устало кивнула Нира.

– Откуда ты знаешь?

– Во-первых, чувствую, – тихо ответила старуха. – Оши. Я тебе не говорила, но он – мой колодец. Я чувствую, как он движется по городу, где-то в южной части.

Адер проследила ее взгляд:

– Если Оши там, там и ил Торнья.

– Сама знаю. – Нира порылась в складках платья. – Он тебе любовную записочку прислал.

Адер уставилась на сложенный пергамент. В последнее время все письма несли беду.

– Ты вскрыла, – отметила она.

– Ясно, вскрыла, – кивнула Нира. – Думала, не убита ли ты.

– И что он пишет?

Адер чувствовала, как ужас кольцами сжимает сердце, стискивает все туже, пока собственный пульс громом в ушах не заглушил ужасающий шум от всадников на севере. Война и нечто похуже войны пришло в Аннур, но этот листок пергамента пугал ее более всех ургулов на свете, более, чем готовая развернуться на улицах внизу битва.

– Что он пишет?

Слова пересыпались во рту сухим песком.

– Пишет, что твой сын у него, – ответила Нира, морщась.

Легкие будто зажали в кулак. Она только и могла, что разевать рот, как глупая рыба, выхваченная из воды и шлепнувшаяся на вершину башни, чтобы там умереть. Наконец она выдавила одно слово:

– И?..

– Занимайся ургулами, – сказала Нира. – Не касайся происходящего в городе, и с мальчиком все будет хорошо.

Адер медленно выдохнула. В груди хрипело.

«Занимайся ургулами». Она для того и поднялась на башню, но Гвенну еще прежде отправила на юг. Ил Торнья, конечно, видел режущую воздух золотую птицу. Разглядит ли он за ней руку Адер? Неужели все кончено?

Она, дрожа, оперлась ладонями на парапет в поисках поддержки у древней каменной кладки. На стене к западу она видела расставляющего Сынов Пламени Лехава. Ей вдруг захотелось, чтобы рядом оказался Фултон, до пронзительной боли захотелось ощутить его вселяющее уверенность неуклонное присутствие, и от этой боли она на миг лишилась дара речи.

– Вот так, – с простотой и беспощадностью наковальни уронила Нира.

– Так, – повторила Адер, сдерживая рвущийся на свободу крик.

– Что будешь делать?

– Что и собиралась. Отбивать ургулов, пока кеттрал разбираются в городе.

– И с чем они там разбираются? – прищурилась Нира. – Что там такое происходит, что целая, поцелуй ее Кент, армия, похоже, забыла о нашествии всех ургульских племен?

Адер покачала головой, не зная, как рассказать, где найти нужные слова.

– Они пытаются нас спасти, – проговорила она наконец.

Нира, вглядевшись в ее лицо, кивнула:

– Если придется решать: сын или брат, кого ты выберешь?

– Не придется.

– Легко сказать…

– Не… – слова застряли у Адер в глотке.