Последние врата

Конечно, вся знать ужаснулась тайной и скорой резне, все искали убийц, все желали принять участие в судьбе единственного спасшегося наследника Тана. Все сочли необходимым присутствовать на самых пышных похоронах в истории Межгранья, где, озарённые величественным сиянием погребального костра, настороженно вглядывались друг в друга. И все вызвались в союзники и наставники. А Дэл молчал. И Стар терпеливо ждал решения Дэла. Потом кто-то вспомнил, что горе горем, а мальчиков ждёт первый круг, после которого они сами смогут выбрать себе наставников. И как-то сразу всё смягчилось. Из дальних владений ри Элей в дом съехались верные покойному Тану люди. С ними дом ожил. Стряхнули оцепенение и сами ребята. Начались занятия. А потом понемногу вернулись игры, праздники и развлечения. И глядя на обоих прилежных учеников, неразлучных во всех их мальчишеских похождениях, нельзя было даже представить себе, что их может заботить что-то ещё, кроме привычных всякому обычному знатному мальчику дел… Но только после третьего круга Дэл согласился заговорить о наставниках. К тому времени последний отпрыск венценосного дома был уже столь знаменит своими успехами и победами на всю столицу, что Собор предоставил особо отличившемуся в учении отроку самый широкий выбор, и Дэл сразу назвал Никтуса, оговорив лишь желание учиться вместе со Старом. А на удивлённое старово "Да какой же из меня маг?", пояснил коротко: "Не в Гвардию же! Я думаю, то была чина…" Так же стал думать и Стар.

И только сегодня, сейчас, когда он остался один на один с безграничной давящей волей высшего мага и оттого проснувшимся животным ужасом той далёкой ночи, ему показалось, что все эти годы он знал совершенно точно, что первое серьёзное колдовство Дэла сработало там, на росстани. Наверное, Дэлу это тоже показалось… вчера.

Тогда хорошо объяснимы зловещие слова о верном залоге… Тогда надо срочно снестись с Дэлом! И развязать ему руки – пусть не думает о ставшем заложником названном брате, пусть действует!

А, может, он уже и действует? И не нужно никакой весточки? Может быть, всё уже давно сказано тем утвердительным кивком, тем многолетним молчаливым согласием Стара со всем, что решает и делает друг? Дэл сказал: " Вот вырасту…" Значит, вырос. Вот и Стар начнёт свой шестой круг совсем другим человеком.

Теперь ему остаётся только ждать. Терпеливо ждать. Смотреть, слушать и… идти вперёд. Вперёд и вверх – по той единственной оставленной для него над бездной тропке, в конце которой может оказаться нежданный удачный поворот событий.

Стар, к его чести, ни на минуту не усомнился в верности друга, ему и в голову не пришло, что он просто забыт в логове врага, брошен на произвол судьбы. Нет, он как всегда, был уверен, что Дэл точно знает, что делает. Значит, Стар там, рядом, пока не нужен. Значит, надо просто продержаться до того времени, когда в его помощи возникнет необходимость. Если берегини однажды смогли отвести от них беду, почему бы им опять не укрыть обоих от любой новой напасти Мира в этой новой народившейся эпохе – эре Золотого Локка, дэлькиного локка? Потому что больше, чем в берегинь, он верил теперь в грядущее могущество своего друга.

Часть 2

1.

Вывеска, изображающая на золотисто-огненном фоне две белых руки – с синим резаком и чёрным шампуром – над расчленённым багровым демоном, заиндевела: мазню, трудно различимую под пушистым морозным налётом, в равной степени можно было принять за вывеску и оружейника, и живодёрни, и корчмы.

На просторном заснеженном дворе ещё не было ни души. Аккуратный расчищенный пятачок, ровно обрамлённый поленницей, сараюшками и привязью для локков, тускло серебрился в скупых рассветных лучах, как дорогой щит древнего витязя. Ведущая через него от массивных ворот к дракошням и дале к заветным дверям тёмная тропка проросла скрипуче взвизгивающим под ногами сизым инеем. Острые маковки забора над сугробами и ветвистые плодоносы, укутанные в зиму тряпьём и колючей лозой от крыссов, резные венцы ворот и крыльца, кружево закрытых ещё ставенок, а особенно – дверного косяка, густо и нарядно обросли пушистой белой бахромой. И огромный выгон за привязью, и внушительная громада дракошен, на три дюжины шумилок, и дровяные стайки, прилепившиеся к нарядному крылечку, и сама корчма казались вымершими. Только живой густой столб дыма, валивший из кухонной трубы, победно и призывно маячил над этим спокойным, студёным, добротно припорошенным льдинками, великолепием.