Последние врата

Рухнувшие поперёк просеки стволы охрану врасплох не застали. Ухи немедленно заслонили главную повозку, подняв шумилок на дыбы и, прикрытые чешуйчатыми телами, беспрерывно сыпали в чащу короткими точными жалами изо всех шести самострелов. Витязи, перемахнув завал, рубились с кем-то яростно и беспощадно. Яромира не успела даже сообразить, куда направить собственный самострел, как всё уже было кончено.

Около двадцати тел, пока разбирался завал, насчитал первый-из-старших ухов, вновь занявший своё место у возка со стороны прекрасной чомы.

– Какой ужас! – всплеснула она руками – это в два раза больше, чем нас…

Ух заверил, что и втрое большие силы не смогли бы приблизиться к повозке, пока жив хоть один из удостоившихся чести сопровождать её…

Чома опустила дивные ресницы, зарумянившись от удовольствия, уложила обратно в шкатулку дорожные обереги и задумчиво, но не без кокетства, произнесла:

– Как жаль, что я так и не узнаю, что же им всё-таки было нужно – я или мои сундуки…

* * *

Капище, несмотря на всю кажущуюся внушительность, угрюмым видом своим заметно разочаровало обеих девчонок. В самом безрадостном настроении въезжали они на первый подъёмный мост. Голый скалистый кряж с вырубленным в его толще святилищем, окружённый в три кольца массивными приземистыми строениями: на первом, внутреннем – жилыми и учебными, на втором – казармами, мастерскими и кладовыми, на внешнем – дракошнями и вытоптанными выгонами. Каждое кольцо было обнесено мощным бревенчатым частоколом чёрного дерева, а внешнее – ещё и вырытыми по обе стороны частокола глубокими, широкими рвами, только до половины заполненными мутной водой. За внешним рвом простиралась пустошь, замыкая в четвёртое кольцо мрачную громаду капища. И только на расстоянии полёта стрелы ото рва стоял дремучий лес, в чаще которого и было заложено некогда это уединённое святилище Сварога. Только три настоящих дороги пронизывали лес и выводили к священному кряжу через три хорошо укреплённых барбакана. Но было ясно, что среди старых дерев, окаймлявших голые чёрные круги капища, скрывается немало тайных троп, ведомых лишь постоянным обитателям магической твердыни.

Тесные и холодные ученические кельи будущих магов безо всяких признаков каких-либо удобств, длинные трапезные столы, тянущиеся вдоль первого внутреннего частокола под открытым всем ветрам щелястым навесом, более всего поразили подружек. Они ещё не видели казарменных нар, предназначенных Яромире.

– О, я не вынесу тут и недели, – простонала Петулия.

А чуха, вспомнив родное уютное подворье, опять подумала, что целый год – это целая вечность.

Тимус принял обеих в тёплых просторных покоях, потрепал чому по щеке:

– Девочки – это славно, девочки – это просто замечательно, – старый маг вперился мечтательным взором в пламя очага, нежно погладил верительные грамоты. – Когда я учился, правда, это было очень-очень давно и далеко, да…, у нас тоже была одна – внебрачная дочка нашего августейшего…, постой, как же её звали?.. Ну, неважно! Да, девочки – это очень хорошо. Я распоряжусь, чтоб не обижали. Но вам, голубки, придётся нести все тяготы учения наравне с мальчиками. Отдельных заданий, специально для вас, ещё не придумано, не было нужды, потому исполнять следует всё. Ты – с завтрашнего дня – в моём классе, пришлю за тобой отрока, вот тебе расписание, – из письменного прибора на столе само собой выколупнулось перо, легко понеслось над придвинувшимся листом бумаги, скрипя и брызжа чернилами на поворотах. Яромира в изумлении открыла рот, Петулия притворилась, что ей не в диковинку такое удивительное зрелище. Маг, закинув бороду за плечо, копался в шкатулке на столе, – и вот тебе оберег от мужской страсти и любовных приворотов…, пока сама не научишься их от себя отводить. Понадобится, не сомневайся, поскольку дурачков здесь у квартов не держат…, немощных тоже, а красавиц-то – впервые приехала… А ты без оберега справишься, думаю, – старшина пишет: в ближнем бою способна не по летам. Ребята-витязи всех старших классов вторую неделю как в строю, так что уже сегодня, прямо сейчас пойдёшь под начало мастера Цанга, м-да… Имя-то ему Цаплин Гаврила, а так вот прозвали. Всю столичную гвардию взрастил!

Маг расправил бороду, приосанился. Но Яромире показалось, что смотрит он на неё с сочувствием.

– Но больно уж строг и на расправу крут, иначе и не величают, так и ты зови, с почтением. Как у тебя с высоким языком? Учена? Изъясняешься? Вот и не нагруби, смотри, мастеру… Да не робей! Уж коли в витязи метишь… А назавтра с бабкой Катериной сведу – у неё рукодельничать станешь, если сдюжишь всё. По мне – так лучше Цанг, но владетельной чине виднее… Да. С утра, значит, класс, потом ристалище, а на ночь – бабка. Почувствуешь, что неможется – сразу доложи. Так, что ещё позабыл сказать? Ну, и этого довольно… Ступайте.