Последние врата

Петулия дремала, уютно угнездившись в своём уголке повозки. Живописные обочины долгой дороги в Межгранье давно потеряли для неё новизну и привлекательность. Первых три перехода она добросовестно рассказывала чухе обо всех встречных достопримечательностях, знакомых ей по прежним поездкам. Чуху, впервые открывавшую для себя ширь и разнообразие огромного заграничного мира, удивляло и занимало всё: и тянувшиеся сперва неоглядные сады и поля, и ровнёхонькие тёмные отвалы изредка встречавшихся копей и каменоломен, и пыхтящие стада хрунь или древенских шумилок, время от времени широкими шумными потоками заливавшие дорогу, и редкие встречные – богатые и многолюдные – выезды… Но предпоследний переход тянулся вдоль однообразных редких рощиц с одной стороны и столь же однообразной степной равниной – с другой. Далеко впереди маячила тёмная сплошная стена леса, за которой начинались окраины Межгранья. Чома, утомлённая дорожной скукой и собственной борьбой с настырно овевающей дрёмой, убаюканная мягким и ровным ходом повозки по добротной глади безлюдного столбового тракта, зевала всё чаще, деликатно прикладывая ручку к хорошенькому ротику:

– Вообще-то именно в этих местах зевать нельзя – здесь водятся слишком нахальные банды, – сонно рассказывала она Яромире. – Здесь этой весной чуть было не похитили нашу дорогую владетельную чину, да приумножится её благополучие, и ещё раньше одну очень красивую чому из Межгранья (я думаю, венценосная как раз и выслала её из столицы за излишнюю красоту). Нашу чину тогда еле-еле отбили. А на чому нападали два раза: ухи её сначала отбили, а потом она, представь себе, покорённая настойчивостью преследовавшего её витязя, сдалась ему со всей своей свитой…

– Почему витязь? Ты же сказала – банды.

– Ну, как ты не понимаешь? Банды витязей. Просто нам они до сих пор не попадались… Это только дорога общая, а вокруг всякие разные владения. И в каждом обязательно есть своя воинская школа и своя маленькая дружина. То есть здесь полным полно воинственных мужчин. А воинственный мужчина – это нечто! Ну ты, надеюсь, понимаешь, о чём я говорю… Здесь ни крупных зверей, ни старателей вообще нет, а мужчинам обязательно надо как-то самоутверждаться в своей силе… Они так устроены, – чома плавно повела пальчиками, как на наглядное пособие, указывая на молодого красивого уха, следующего по её сторону повозки, и перехватив его влюблённый взгляд, небрежно пожала плечиком, не забыв, впрочем, всё же поощрить преданного наездника лёгкой полуулыбкой. – А в Крепость пока призыва нет. Самих владетелей так вообще не призывают… Так что для здешних витязей нападения на проезжающих или друг на друга – такое же обычное развлечение, как для наших гонки или охота у Гряды. Вот и бьются. Двор на двор… Тем более, что в награду всякий может добыть себе какое-нибудь ужасное прозвище, красавицу или кучу полных сундуков… У нас-то сундуков мало, а я, – она погляделась в роскошное зеркальце, – так неважно сегодня выгляжу – ты только посмотри, – чома с удовольствием смахнула с носика невидимую пылинку воздушным платочком, облизнула губки, поправила нитку с дорогими самоцветами над бровями и со вздохом убрала зеркальце, – меня так сморило, что, наверное, на нас и не нападут… Во всяком случае, не на открытом месте. Едем мы быстро, скоро лес, там прямая просека… Очень опасная. На ту чому напали в лесу. Вот когда свернём к нему – разбуди, – попросила она подругу, обеспокоенно завертевшуюся в возке в попытке разглядеть хоть одно удобное укрытие для бандитской засады.

Лес неотвратимо надвигался на возки, плавно несущиеся в плотном неприступном окружении столь же воинственных мужчин, каковые наверняка могли поджидать безмятежно спящую красавицу.

Маленький отряд действительно спешил. Капище ждало своих новых учениц всего в одном переходе от тракта. Но той опасной засадами лесной просеки, о которой говорила Петулия, было не миновать, а, значит, решила свита, лучше бы проскочить её на полном ходу засветло. Как только отряд свернул в лес, чуткие ухи заподозрили впереди засаду, велели всем перестроиться боевым порядком и приготовить оружие. Почти не снижая хода, отряд мчался по просеке.

Петулия уже не спала. Очутившись под сенью лесных исполинов, она оживилась и даже заговорщицки подмигнула Яромире, мол, тут-то и жди поклонников… Но, заметив нешуточную озабоченность отряда перед предстоящей схваткой, вытащила обереги и тихонько забормотала нужные заклинания. Самое важное, наставляла её перед отъездом старшая чома, – укрепить своих бойцов в их неуязвимости, запустить во всю мощь исцеляющие их силы. Остальное – дело оружия, личной храбрости и воинского искусства.