Последние врата

На помосте же коварных намерений Цанга не обсуждали, а торопились заключить споры до боя, причём на серого ученика ставили не меньше, чем на прочих. Порядок был прост: по колоколу пара сходилась на круг, бралась за мечи и билась на мечах, по колоколу те мечи отбрасывала и схватывалась в рукопашную – до тех пор, пока тот же сигнал не возвещал выхода следующей пары. Перерыва не делалось. По исходе всех схваток выносился вердикт – оглашали цвета удостоившихся Меча. До и после своего выхода можно было болеть за соучеников или молиться своим берегиням, глазеть на чужие бои или зализывать полученные раны – кому что больше нравится.

Яромира украдкой изучала своего противника. Едва скользнув по ней равнодушным взглядом, он отвернулся, всей, казалось, спиной выражая презрение, и замер, наблюдая за бьющимися парами, неподвижно, – только под удары колокола мускулы его напрягались в традиционной для дозорных ухов разминке. Не знай чуха точно, что все шесть витязей – тоже из чухов, не будь он крепкого, несвойственного даже рослым ухам, сложения, она готова была бы поклясться, что боец кажется ей страшно знакомым, будто это – сам Элт из её родного Терема или кто иной из его же дозора, кого она почему-то ну никак не может припомнить. Чепуха, конечно. Петулия сказала: каратель. А те стояли на Чуре и никогда ни в Терем, ни тем более сюда не заворачивали.

"Без оберега-то в рукопашной туго придётся, ой как туго", – неотвязно лезло в голову. Пока каратель не ожил, вытаскивая меч, и не двинул на круг. Теперь об обереге лучше было не думать.

Легохонько звякнули мечи – боец, по правилам приглашая к бою, тронул остриём её лезвие, отступил, ждал нападения. Но нападать она не спешила – к чему понапрасну биться об эту скалу, перед которой будто сама по себе будет вращаться мощная кисть с мечом… Нет, пусть начнёт бой он – скалой она не встанет, конечно, но отражать удары – бабкины утюги тоже не зря эти годы тягала… Покружили лицом к лицу. Витязь передёрнул плечами и сделал первый выпад. Нехитрый такой пробный выпад. Яромира отбила удар таким же скромным ученическим приемом. Но уже отклоненное было лезвие, мгновенно развернулось и, нацелившись в её лицо, опять устремилось вперёд, – соскользнув по спешно выброшенному навстречу в защите мечу, пронеслось почти над самой ее головой. Чуха уклонилась, успевая увернуться от удара, поспешно рубанула снизу. Тут же укорила себя за горячность. Витязь с места не сдвинулся, только лезвие его меча описало полукруг и не отбило даже – лениво отклонило контратаку. Покружили ещё, поигрывая клинками. Мечи несколько раз быстро и яростно прошлись друг по другу, высекая искры. Над ристалищем пронёсся легкий гул – зрители выражали недовольство учеником и советовали карателю прикончить дурака. Боец, обеими руками ухватив рукоять, наступал, заставляя то пятиться, уворачиваясь, то кланяться его мечу, оголяя спину, неловко отмахиваться снизу из неудобных поклонов. Но, прежде чем меч карателя опускался на незащищенную спину Яромиры, она уже выпрямлялась в защитную стойку, отбивая чужой кровожаждущий клинок.

Наконец, витязь неспешно шагнул в сторону, будто давая ей передышку, но вдруг резко, с разворота, в коварном выпаде – правой, наотмашь – взмахнул мечом. Тяжелое лезвие со свистом вспороло воздух и непременно рассекло бы всё, что оказалось у него на пути к сердцу чухи. Но Яромира, не веря в возможность роздыха, вовремя сделала спасительный шаг назад, и, забыв осторожность, нетерпеливо занося меч, в свою очередь прыгнула вперед.

По всем здравым соображениям, и от такого выпада тоже невозможно было уклониться. Каким бы приёмом ни встречал витязь такой удар, в любом случае, какая-то часть тела на миг оказывалась беззащитна, а миг для опытного бойца – время немалое, противнику смертельное… На помостах запривставали, чтобы лучше видеть, как серый ученик успеет поймать этот миг. Меч был нацелен точно. Еще мгновение – и каратель недостойно отступит, перевес будет за учеником…

Но витязь уже перебросил меч из руки в руку, увернулся змеёй и тем же обводным, прежним, но теперь будто отражённым в зеркале, приёмом отбил отчаянный удар. Чуха едва удержалась на ногах. Стон дрожащего лезвия больно отдавался в ладонях, крепко сжимавших рукоять. Пошатнувшийся было витязь отступил назад с достоинством, перемахивая меч обратно в правую руку, и немедленно обрушил на дерзкого ученика град ударов. Голубоватое лезвие, готовое ужалить, то летало менее чем в вершке от лица Яромиры, то задевало и всё чаще царапало её плечи и грудь, – витязь явно решил измотать своего мелкого противника и тем закончить поединок. Бойцы кружили лицом друг к другу, ровным тонким кузнечным перестуком звенели сталкивающиеся мечи. Когда за спиной витязя в пятый раз показались судейские столы, чуха изнемогла. Она несколько раз попыталась прорваться, но каратель лениво отбивал атаку, и снова и снова в изматывающем ритме смертельного танца грозно надвигался его клинок. Ей оставалось надеяться только на свою выносливость.