Последние врата

Витязь невозмутимо продолжал наступать – правила были на его стороне, и он это знал. Ученик чудом держался. Время колоколу. Среди зрителей понесся неодобрительный шепоток. Поглядывали на мастера Цанга – тот сидел с непроницаемым лицом.

Наконец, чухе показалось, что натиск витязя ослабел – ей очень хотелось верить, что и он начал уставать. Сама же она, хоть давно не чуяла рук и ног, старалась размахивать мечом с прежней сноровкой. Только соображать, открылось ли у нее второе дыхание, Петулия ли, всем законам вопреки, поколдовала-таки над ристалищем, бабкин ли дар хранил от погибели, – уже не было сил, она просто тупо отбивала удары. Витязь, видимо, тоже почувствовал, что устает, и перешел с изматывающей тактики на резкие, внезапные выпады, от которых даже ловкому противнику нелегко уйти. Чуха вся взмокла, уворачиваясь от них и отчаянно боясь одного – оскользнуться или оступиться. Улучив момент, она даже попыталась было провести свой выпад, в призрачной надежде выбить меч из рук притомившегося противника. Однако всевидящий мастер Цанг взмахнул рукой, и тотчас над ристалищем разнесся звон колокола.

Витязь отшвырнул меч и без остановки пошел на Яромиру. Она, в глубине души надеясь на короткую передышку, попятилась от неожиданности, но тоже отбросила меч и приняла боевую защитную стойку. На нападение теперь и сил-то не было – достало б их на то, чтоб выжить… В висках с биением крови шумело одно – не подпускать, продержаться! Витязь, делая обманные движения, сыпал резкими злыми ударами. Яромира перехватывала их, машинально проводя защитные блоки. То уворачивалась, то приседала, то перебрасывала соперника через себя, то сама перелетала через него, больно приземляясь и задыхаясь от пропущенных ударов. Отступала, пятясь от сильных цепких рук, кляня местами присохший, местами липкий, раздирающий свежие глубокие порезы нательник и елозящую по глазам шершавую маску, и до смертного ужаса боялась захвата в этот момент. Наконец, один лишь раз такой захват почти удался карателю – Яромира света невзвидела. Выворачивая свои и чужие суставы до изумления, жестоко тревожа кровоточащие раны, избавилась-таки от удавки чужих рук, превозмогая боль, провела один из ларовых приёмов, – под противный хруст то ли костей, то ли пластин доспехов – своих ли, чужих ли – в яростном пылу не разобрать… Дрожа каждой клеточкой от напряжения, удержала за собой болевой защитный блок, но и витязь тоже сумел врезать ей по голени – дьявольски нестерпимо. Чуха пошатнулась от боли, не сдержав тонкого взвизга – он встретил локтем ее солнечное сплетение. Задохнулась, извернулась, перехватила страшную руку, ломая приёмом до тех пор, пока и он не заскрипел зубами от боли, не опустил голову. Тогда коротко и зло – из последних сил – ударила по склонённой мощной шее. Витязь обмяк и, увлекая её за собой, рухнул, ничком уткнувшись в холодную твердь ристалища. Яромира хотела подняться с колен, помахать своей восторженно ревущей дурными голосами дюжине, всем тем, кто болел за нее, увидеть вытянутое лицо посрамленного мастера Цанга, – но в глазах у нее потемнело, рёв голосов уплыл за частоколы, глухо увязнув там в толще сугробов, земля покачнулась, поднялась, мягко ударила ее по лицу.

Спустя мгновение на ристалище хлопотало с полдюжины целителей, обступивших бесчувственные тела бойцов, толклись омы с носилками, мельтешили, наводя порядок, два распорядителя, водворяя на места нескольких самых пылких зрителей, что ломились к судейским столам…

Не было еще в истории учебных гвардейских ристалищ случая, чтобы ученик довёл витязя до беспамятства. Продержался б до колокола – и хватит, молодец, достоин… Вот, то, что ученик полёг – это было правильно, верно: пусть и держался хорошо, славно, Меч выстояв, но и свалился, как должно. Витязи же, хоть и частенько крепко битые соискателями Меча, с ристалищ уходили своими ногами. А это ж было – ни в какие ворота, возмутительно это было – витязя с учебного ристалища выносить… "Ах, ах, какой приём!.." "Ой, ой, как отомстит!.." И тут же били по рукам в новом споре.

В гуле вердикт с перечислением всех шести цветов удостоившихся Меча соискателей был почти не слышен.

3.

Венценосной чине, да упрочится благосостояние её, нездоровилось.

Не так давно воротилась она из догляда – по гладкому санному пути объехала все самые знатные подворья своих владений. Того требовали, конечно, донесения из порубежной Крепости, куда так страстно рвалось её сердце, но которую пришлось посетить чуть ли не самой последней. Державные дела – стараниями Собора и дружин – шли неплохо: воины и маги бдели, храня земли, традиции и славу венценосного дома, цеховики и поселяне трудились, достаток его приумножая и упрочая в Мире имена владетелей своих…