Последний аккорд (СИ)

— Как и всегда, — вздохнул он. — Маму, конечно, обижает, что внуки к ней не очень привязаны, но она понимает, что это её вина. Со своей стороны я сделал всё возможное, чтобы сплотить семью. Самое смешное, что Киллиан им ближе.

— Да…

— А чем занимается Келли? Мне всегда было интересно.

— Спроси её, — усмехнулся Голд. — Вряд ли я тебе объясню.

— Спрошу.

Чуть позднее он спросил и не получил удовлетворительного ответа. Коль и Голд стали свидетелями их непродолжительного разговора.

— Я чиню то, чего другие не могут, — уклончиво ответила Келли. — И могу попасть туда, куда не каждый отважится лезть. Это понятно?

— Нет, — покачал головой Генри, глупо улыбаясь. — Мне это интересно как писателю.

— Неинтересно, — решительно возразила Келли. — По крайней мере, не такому, как ты.

— Что это значит?

— Ты пишешь художественные книги. Или размышления о художественных книгах. А моя тема будет интересна только журналистам-натуралистам вроде Коль. Ясненько?

— Ни слова не вытянуть? — уточнил Генри. — Ясненько, чего уж там.

— Вот и молодец!

— А вы не собираетесь жениться?

— Мы не знаем, — синхронно ответили Адам и Келли. — Может быть.

— Будете жить в Калифорнии?

— Мы не знаем. Может быть.

— Ну, планы-то у вас есть какие-нибудь?

— Мы об этом не думали, — буркнул Адам.

— Нас и так всё устраивает, — улыбнулась Келли. — К чему всё портить?

— Я бы сказал, что не устраивает, — прогудел Генри. — Сомнения испытываете оба. Но это не моё дело. Адам, ты уж её не упусти.

— Как это? — удивлённо осведомилась Келли. — Думаешь, меня легко отпугнуть отсутствием следования новой старой моде на традиционные семейные ценности?

— Боже, как с вами сложно говорить! Я это просто к тому сказал, что надо ценить тех, кто рядом.

— С этим я как-нибудь справлюсь! — сверкнула глазами Келли. — В конце концов глупо пренебрегать тем, кто может целый день таскать тебя на руках.

— Так уж и целый? — рассмеялся Генри.

— Ну, не целый, — проворчал Адам. — Часов пять. Но я мог и дольше.

— Адам, оставь подобные оправдания Генри, — насмешливо сказала Келли.

— А вот это было грубо! — возмутился Генри.

— Прости, но ты нам мешаешь, — обворожительно улыбнулась Келли и вновь занялась выполнением поручений Белль.

Впрочем, Генри не сильно обиделся.

— Бедняга… — с сожалением прокомментировала Коль. — Он, конечно, ужасно заносчивый последние года два, но всё равно бедняга.

— Немного, — согласился Голд. — Значит, книгу задумала?

— Да-да! Именно это моя большая тайна, которую ты упорно пытаешься разгадать весь день.

— А вот и нет! — весело проурчал Голд. — Ну, может быть. А это единственная тайна?

— Ты мне не доверяешь, папа?

— Не хочу, чтобы ты скрывала от меня что-то важное.

— Не беспокойся. Я ничего такого не скрываю, — успокоила Коль. — По крайней мере, без причины.

Её слова совсем его не успокоили.

К пяти всё было готово. Время, которое ещё полчаса назад текло для Голда невыносимо медленно, теперь пролетало незаметно. Обслуживающий персонал и музыканты для их небольшого праздника прибыли и готовились к работе. Столы были расставлены, двор украшен. Собак накормили и заперли, чтобы они никому не мешали. Все разошлись, чтобы привести себя в порядок. Голд быстро переоделся и смотрел на океан с террасы. Он задумался о том, как невыносимо глупо происходящее. Зачем были все эти ритуалы и праздники? Что за бессмысленная и безжалостная магия? В доме было семнадцать человек, не считая персонала. Изначально приглашено было двадцать четыре человека, из которых он по-настоящему хотел видеть лишь семерых. Зачем ему спустя столько лет клясться Белль в любви у них на глазах? Зачем ему отмечать таким образом свою новую жизнь?

— Во имя памяти, — сказала Белль, когда он пришёл к ней с этими вопросами. — Успокойся, любовь моя. Весь мир принадлежит нам.

— Неужели? — улыбнулся Голд. — По-моему, он стал теснее.

— Ты жалеешь, что стал смертным?

— Нет. Наверное, меня просто пугает неизвестность, — ответил он. — А ещё мучает один ужасно важный вопрос: кто все эти люди?

— Брось! — рассмеялась Белль. — Ты всех их знаешь больше двадцати лет. Они — наши друзья. И наша семья. Хочешь ты того или нет, но они неотъемлемая часть нашей жизни. Быть может, кроме Хелен.

— А зачем же мы тогда её пригласили?

— Потому что я её немного боюсь, — пошутила она.

— Дай поправлю.

Белль была в одном белье, и он вызвался поправить бретельку её лифчика.

— Очень, очень красиво, — оценил Голд и поцеловал её в плечо. — Я не помню это белье.

— Ты его и не видел, — усмехнулась Белль. — Совсем новое.

Она сняла с вешалки бежевое платье, простое и красивое, без излишеств. Оно очень ей шло, подчеркивало фигуру, и в нём она казалась моложе. Быть может, так только казалось, ведь он не замечал перемен, едва ли осознавал их, привыкший к её присутствию.

— Не поможешь застегнуть? — попросила Белль, поворачиваясь к нему спиной.

— Конечно-конечно! — Голд охотно выполнил её просьбу и прикоснулся к длинным шелковистым волосам. — Что будешь делать с ними?

— Ещё не знаю, — Белль села на стул. — Ты что-то хочешь предложить?

— Нет… — он взял расческу и занялся её волосами.