Последний довод королей

— Да уж, снизу вверх пинать непросто, это точно. Спасибо тебе за помощь, и за приятные манеры. Может, когда-нибудь ты снова заглянешь ко мне в гости, в библиотеку. И мы будем смотреть на озеро, и смеяться, вспоминая наши благородные приключения на западе мира.

— Буду на это надеяться. — Но по виду Логена не было заметно, что у него ещё остались силы на смех, или на надежду. Он выглядел как человек, у которого не осталось выбора.

Джезаль смотрел в тишине, как сбрасывали канаты на пристань, как привязывали их, как длинная сходня со скрипом съехала на берег и заскребла по камням. Байяз крикнул своему ученику.

— Мастер Ки! Пора выгружаться! — Бледный юноша, даже не оглянувшись, пошёл с корабля вслед за своим учителем, и брат Длинноногий за ними.

— Ну, удачи, — сказал Джезаль, протягивая руку Логену.

— И тебе. — Северянин ухмыльнулся, проигнорировал руку и принял его в крепкие неприятно пахнущие объятья. Они постояли так какой-то немного трогательный и немного неловкий миг, а потом северянин похлопал его по спине и отпустил.

— Может, увидимся там, на Севере. — Голос Джезаля немного дрогнул, несмотря на все его усилия. — Если меня пошлют…

— Может быть, но… думаю, я бы лучше на это не надеялся. Как я и говорил, если б я был тобой, то нашел бы хорошую женщину, а убийства оставил тем, у кого мозгов поменьше.

— Вроде тебя?

— Ага. Вроде меня.

Он посмотрел на Ферро.

— Так значит, вот и всё, а, Ферро?

— Угу. — Она пожала костлявыми плечами и зашагала вниз по сходням.

От этого лицо Логена передёрнуло.

— Ладно, — пробормотал он ей в спину. — Был рад знакомству. — Он помахал перед Джезалем обрубком пальца. — Хочешь сказать что-то одно про Логена Девятипалого — говори, что он умеет обращаться с женщинами.

— М-м-м…

— Ага.

— Ладно. — Джезаль обнаружил, что ему удивительно трудно расставаться. Последние шесть месяцев они почти постоянно были вместе. Поначалу Джезаль не чувствовал к нему ничего, кроме презрения, но теперь, когда дело дошло до расставания, это было как расставаться с очень уважаемым старшим братом. На самом деле даже тяжелее, поскольку Джезаль никогда не относился хорошо к настоящим братьям. Так что он нерешительно стоял на палубе, а Логен ухмыльнулся ему, словно догадался, о чём Джезаль думает.

— Не волнуйся. Как-нибудь проживу и без тебя.

Джезалю удалось выдавить улыбку.

— Просто не забывай о том, что я тебе говорил, если снова ввяжешься в драку.

— Думаю, скорее всего так оно и будет, к сожалению.

А потом Джезалю уже действительно ничего не оставалось, кроме как отвернуться и начать спускаться на берег, притворяясь, что ему по пути что-то попало в глаз. Путь до оживлённого причала, чтобы встать рядом с Байязом, Ки, Длинноногим и Ферро, показался ему очень долгим.

— Думаю, мастер Девятипалый сможет сам за себя постоять, — сказал Первый из Магов.

— О, действительно, — хихикнул Длинноногий, — как никто другой!

Когда они пошли к городу, Джезаль в последний раз глянул через плечо. Логен поднял руку с поручня корабля, а потом между ними оказался угол пакгауза, и северянин скрылся из виду. Ферро замешкалась на миг, хмуро глядя в сторону моря, сжимая и разжимая кулаки. На её лице ходили желваки. Затем она обернулась и увидела, что Джезаль смотрит на неё.

— Чего уставился? — и она протолкнулась мимо него и пошла за остальными, на людные улицы Адуи.

Город был в точности таким, каким Джезаль его помнил, и тем не менее, всё изменилось. Казалось, здания съежились и столпились, прижимаясь друг к другу. Даже широкий Центральный проспект — огромная главная артерия города, — казался жутко узеньким после громадных просторов Старой Империи и внушающих благоговение видов разрушенного Аулкуса. Там, на великой равнине, небо казалось выше. Здесь всё выглядело уменьшенным, и хуже того, неприятно воняло, чего раньше он не замечал. Джезаль сморщил нос, неловко лавируя между толкающимися потоками прохожих.

Люди были удивительнее всего. Прошло много месяцев с тех пор, как Джезаль видел больше десятерых за раз. Теперь вокруг него неожиданно толкались тысячи, яростно устремляясь по своим делам. Вялые, отмытые и разодетые в кричащие цвета — теперь они казались ему нелепыми, как циркачи. С тех пор, как он уехал навстречу смерти в безлюдный запад мира, мода сильно изменилась. Шляпы носили под другим углом, рукава стали шире, воротники рубашек уменьшились так, что год назад их сочли бы абсурдно короткими. Джезаль фыркнул себе под нос. Казалось удивительным, что такая чепуха когда-то его интересовала, и он посмотрел на группу денди, которые напыщенно шли мимо с видом глубочайшего презрения на лицах.