Последний довод королей

Потом что-то ударило его по затылку, и Логен закружился, взревел, не зная, что происходит. Его руки и ноги были сделаны из грязи. Мир крутился вокруг, полный летающей земли и лезвий. Он рубанул во что-то, пнул ещё кого-то. Сцепился с кем-то, рыча, высвободил свою руку и нащупал нож, ударил в шею, полетела чёрная кровь. Звуки битвы грохотали и стучали у него в ушах. Мимо Логена проковылял человек с отрубленной половиной лица. Логен видел, как из искалеченного рта вываливались кусочки зубов.

Порез на боку жгло и жгло, и Логен задыхался. От удара по голове в черепе пульсировало, и размытый мир качался из стороны в сторону. Рот был полон солёным металлическим привкусом крови. Он почувствовал, как кто-то прикоснулся к его плечу и, шатаясь, развернулся, стиснув зубы, крепко сжав пальцы на рукояти меча Делателя.

Ищейка отпустил его и поднял ладони.

— Это я! Я!

Логен видел, кто это. Но меч уже держала не его рука, а Девять Смертей видел лишь дело, которое нужно сделать.

Каким любопытным стадом обзавёлся этот искалеченный пастух. Две дюжины фальшивых практиков шли следом за Глоктой по опустошенным улицам Агрионта. Никомо Коска, печально известный солдат удачи, важно вышагивал во главе. Все мои надежды доверены людям, заслуживающим доверия меньше всех в мире. Один из них тащил на верёвке спотыкающегося связанного наставника Гойла с кляпом во рту. Словно вывели на прогулку собаку, которая не хочет гулять. Среди них шаркала Арди Вест, её белое платье было запятнано грязью канализации и кровью нескольких человек. На испуганно обмякшем лице темнели синяки. Несомненно, это итог тех ужасов, которым она сегодня стала свидетельницей. И всех скачек по Агрионту вслед за единственным искалеченным наставником Инквизиции. Весёлый танец прямо в ад, под звуки отдалённой битвы.

Внезапно он остановился. Арочный проход впереди вёл на площадь Маршалов и, по какой-то причине, за гранью его понимания, всё её широкое пространство было засыпано опилками. Посреди этого жёлто-белого пространства стоял, легко узнаваемый даже с такого расстояния, Первый из Магов, и ждал. Рядом с ним была темнокожая женщина, которая чуть не утопила Глокту в его ванне. Два моих самых любимых человека в мире, скажу я вам.

— Байяз, — прошипел Глокта.

— На это нет времени. — Коска схватил его под локоть, потащил прочь, и Первый из Магов со своей насупленной спутницей исчез из вида. Глокта захромал дальше, по узкой улочке, и вздрогнул, повернув за угол и обнаружив, что смотрит прямо в лицо своего старого знакомого, Джезаля дан Луфара. Или я должен говорить "верховного короля Союза". Какая мучительная честь.

— Ваше величество, — сказал он, опуская голову, отчего его шею пронзила особенно неприятная боль. Коска, только что появившийся рядом с ним, экстравагантно поклонился, потянувшись к шляпе, чтобы смахнуть с головы. Её там не было. Он извинительно пожал плечами и потянул себя за сальный чуб.

Луфар хмуро смотрел на Глокту, и на всех участников странной группы, по мере их появления. Кто-то выглядывал из-за королевской свиты. Посреди всей этой отполированной стали мелькнула чёрная с золотом мантия. Неужели это… наш старый друг верховный судья? От него же остались лишь замороженные кусочки… А потом из-за угла появилась Арди.

Глаза Луфара расширились.

— Арди…

— Джезаль… — Она выглядела настолько же сильно изумлённой, как и он. — Я имела в виду…

И тут воздух разорвало колоссальным взрывом.

Центральный проспект был уже не таким, как прежде.

Вест и его штаб в потрясённой тишине верхом ехали на север. Копыта их лошадей стучали по изломанной дороге. С голых стропил сожжённого дома жалобно пищала птица. Кто-то с обочины вопил о помощи. С запада эхом доносились смутные звуки сражения, словно шум отдалённых спортивных соревнований, только без победителей. Пожар распространялся по центру города, превращая целые ряды зданий в почерневшие оболочки, деревья — в серые когти, сады — в клочки высохшей грязи. Единственным дополнением были трупы. Трупы всех размеров и видов.

Четыре Угла превратились в скотобойню, усеянную уродливым мусором войны, окаймлённую разрушенными останками некогда самых прекрасных зданий Адуи. Чуть ближе раненых уложили длинными рядами на пыльную землю — они кашляли, стонали, просили воды, и окровавленные врачи беспомощно двигались среди них.