Последний гвоздь

– Ты очень зажата, должен сказать, – произнес он, продолжая работать с ее плечами и шеей. – Ты заботишься о себе? Я вижу, что тренируешься, но вопрос в том, делаешь ли растяжку и расслабляешь ли тело время от времени? Как вот здесь и здесь. Чувствуешь уплотнения? – Он нажимал большими пальцами обеих рук и держал их на каждом из узлов, пока они не начинали смягчаться, после чего спустился чуть ниже по спине к лопаткам.

– Представь, как хорошо было бы нам с тобой, – продолжал у нее за спиной Слейзнер. – Не волнуйся, я знаю, как сильно мы друг друга ненавидим и что этому не бывать. Но давай, просто ради развлечения, выбросим все это дерьмо в помойку и поиграем с мыслью, что мы действительно идем по жизни вдвоем.

Было совершенно очевидно, что он собирался убаюкивать ее достаточно долго, чтобы она расслабилась и вновь обрела веру в то, что, несмотря ни на что, все-таки справится.

– Представь, какая бы звездная пара из нас получилась. Мы бы дополняли друг друга как инь и ян. С этим ты должна согласиться. Ты со своей непримиримостью, способностью никогда не сдаваться, если что-то надумала, и я со всей своей сетью контактов и изобретательностью. Уверяю, мы могли бы творить чудеса, ты и я.

Все это было классической чертой психопатов. Сначала быть плохим и ломать другого. Потом извиняться, просить пощады и клясться в том, как сильно вы его любите. Затем наносишь новый удар, как раз когда другой решится поверить, что все в порядке. Все это было просто игрой с жертвой, которую, как говорил сам Слейзнер, любой ценой хочется максимально продлить.

– Я мог бы делать тебе массаж каждую ночь. – Слейзнер все глубже и глубже проминал ее мышечные зажимы. – А ты, ты бы могла…

Прошло немало времени, прежде чем молчание Слейзнера заставило ее отреагировать и открыть глаза. Она была готова практически ко всему, ко всему самому худшему, ко всему, кроме того, что сейчас увидела перед собой.

– Извините, – сказал мужчина в костюме, с бородой и усами, заходя в помещение. – Это ведь Камилла Крюстхофф?

– Эм…? Да, верно, – наконец выдавил из себя Слейзнер, отнимая от нее руки. – А кто вы, позвольте спросить?

– Защитник Крюстхофф.

– Но? Теперь я, видимо, что-то не понимаю? – Слейзнер откашлялся. – Как так получилось, что…

– Значит, нас двое, кто что-то не понимает, – перебил мужчина, закрывая за собой дверь. – Мне представляется, что вы начали допрос моего клиента, что противоречит всем…

– Нет, нет, нет, я вообще не начинал никого допрашивать. – Слейзнер сделал шаг в сторону от Дуни. – Вовсе нет. Я здесь, только чтобы проверить, как у нее дела, и убедиться, что все в порядке. Допрос провожу вообще не я. Но, возможно, вы не знаете, кто я.

– Нет, я хорошо знаю, кто вы, и от этого, конечно, ситуация лучше не становится. – Мужчина направился к Слейзнеру. – Вы и избиение устроили?

– Нет, нет, это на ее совести. Она, что называется, склонна к саморазрушительному поведению, что также было одной из причин, по которой я хотел к ней заглянуть.

Теперь мужчина стоял прямо перед ним со шприцем в руке, по которому он стучал, чтобы убрать пузырьки воздуха.

– И что это значит? – спросил Слейзнер.

Ответ пришел в виде иглы, пронзившей его пиджак насквозь, до самой груди, после чего он обмяк и упал на пол.

– Фарид, как, черт возьми, тебе удалось сюда проникнуть? – спросила она.

– Давай отложим викторину на другой раз. – Фарид поспешил назад к двери. Все, что тебе нужно сейчас, – это делать, что мы скажем, и надеяться на удачу.

– Мы? Что значит мы?

Фарид открыл дверь, и внутрь зашел Микаэль Реннинг. В полицейской форме.

– Микаэль? Но…

– Надень это, – прервал Реннинг, положив перед ней на стол комплект одежды, пока Фарид открывал ее наручники. – Остальное потом.

Она кивнула, оставила при себе все вопросы и дала им возможность работать в тишине.

Вскоре она оказалась на свободе, и с ее лица стерли кровь, после чего она смогла надеть белые брюки и медицинский халат поверх остальной одежды.

Наконец, она надела стетоскоп на шею и вытерла с пола самые крупные пятна крови, пока Фарид и Реннинг поднимали находящегося без сознания Слейзнера на носилки, укладывали его на бок, подключали пульсометр и натягивали на его лицо маску первой помощи, после чего все вместе поспешили прочь.

51

– Слейзнер? – Генеральный прокурор Мадс Йенсен сидел за письменным столом, в своей хорошо выглаженной рубашке, черно-белых подтяжках, с галстуком таких же цветов, и выглядел так, как будто только что стал объектом шутки. – То есть вы имеете в виду Слейзнера, который Ким Слейзнер?

Напротив в кресле для посетителей сидел Мортен Хейнесен и кивал, одновременно пытаясь сглотнуть слюну. Но комок в горле был слишком большим, или, может, галстук, который он только что надел, был слишком туго затянут.

– И правильно ли я понял, – продолжал Йенсен. – Вы всерьез предполагаете, что Слейзнер так или иначе причастен к убийству Могенса Клинге и этой девушки?