Последний гвоздь

То, что он еще и смог связаться с Фаридом, позаботился о том, чтобы стереть всю информацию, касающуюся ареста Камиллы Крюстхофф, раздобыл одежду и снаряжение и детально спланировал, как им покинуть изолятор без лишних вопросов, обязывало ее быть еще более благодарной.

Вдобавок к этому он подготовил машину скорой помощи, которая ожидала около изолятора с мигающими синими огнями, внушая надзирателям, что дело срочное.

Через несколько километров он остановил скорую на обочине и высадил их со словами, что чем меньше он будет знать, тем лучше.

Она даже не успела поблагодарить и обнять его, прежде чем он поспешно уехал и скрылся в темноте.

Ничего не было сказано, ничего из того, о чем она думала. Но она прекрасно его понимала. Конечно, ему нужно было держаться от нее как можно дальше. Не только в связи с последними событиями, а прежде всего, учитывая то, что ждало впереди.

Когда Слейзнер наконец подал признаки жизни, он издал слабый и едва уловимый стон, после чего как будто снова начал засыпать. Все шло слишком медленно для ее терпения, и в итоге она не смогла удержаться и не взять пульт, направить его в сторону гостиной и нажать кнопку «воспроизвести».

Три первых аккорда – вот и все, что успела сыграть «Midnight Oil» из «Beds are Burning» на полной громкости в кухонных колонках, прежде чем Слейзнер открыл глаза.

– А кто это у нас здесь? Неужели Ким гребаный Слейзнер собственной персоной, – сказала она, пока Питер Роберт Гаррет пел, что время пришло. – Надеюсь, ты хорошо выспался.

Слейзнер неуверенно огляделся, все еще не полностью очнувшись, как будто не мог поверить, что действительно сидит связанный дома, на собственной кухне, перед камерой, в одних трусах, а напротив стоит Дуня.

– Что, твою мать, ты наделала? – воскликнул он, когда до него начало доходить. – Что? Что ты натворила, ссаная сучка? – Он тянул и рвался, пытаясь освободиться, но не мог сделать ничего, кроме как крутиться в стороны.

– Просто скажи, когда будешь готов, и мы приступим. – Она развернула стул рядом с камерой и села со спинкой между ног.

– Приступим к чему? И как ты, черт возьми, выбралась из изолятора?

– Отвечая на первый вопрос, твое признание. Что касается второго, то, вероятно, лучше тебе спросить Камиллу Крюстхофф. Так ведь ее звали?

Слейзнер усмехнулся.

– Я дам тебе шанс. Шанс, чтобы ты отпустила меня и вернула все на место. Тренажер должен оказаться на прежнем…

– А иначе? – перебила Дуня, наклонившись вперед, к спинке.

Слейзнер вздохнул.

– Ты даже еще чокнутее, чем я думал. Нет никакого иначе. Ты умрешь в любом случае. Единственное, что сейчас зависит от тебя, – это как.

– А ты все еще дерзишь, хоть и находишься в моем мире, пусть он и очень напоминает твою кухню.

Слейзнер покачал головой.

– Ты настолько наивна, что мне тебя даже жаль. Это действительно моя кухня. Но она не единственная. Даже то, что находится за ее пределами, за пределами этой квартиры, на другой стороне гавани, принадлежит мне. Амагер, или где угодно. Все это мой гребаный мир. Каждый твой шаг и шаг этого воняющего карри индийца – все это на моей земле.

– Должна признаться, я впечатлена, – кивнула она и повернулась к Фариду. – Что скажешь? Он понятия не имеет, что его ожидает. И все же продолжает вести себя так, как будто что-то решает.

– Я бы даже сказал, что это мило, – сказал Фарид.

– Мило? Да, возможно. – Она снова повернулась к Слейзнеру и посмотрела ему в глаза. – Если не знать, кто он такой.

– Кстати, о том, что ожидает, – сказал Слейзнер. – Ты правда думаешь, что тебе удастся провернуть это безнаказанно? То есть серьезно. Просто, чтобы я понимал, как рассуждает наивная шлюшка вроде тебя.

– Тебе нет смысла даже пытаться. Понять ты точно никогда не сможешь.

– Твой единственный шанс – отпустить меня. Ни сейчас, ни через пять минут, а еще пол гребаных часа назад. У меня есть друзья и связи. У меня есть люди, которые работают на меня круглосуточно, и если я исчезну больше чем на два часа, не вводя код безопасности, сработает сигнализация. Я не знаю, сколько сейчас времени, но они определенно уже в пути. Так что я бы сказал, что тебе крышка. Ты в полной жопе.

– У тебя чуть ли не отчаяние в голосе. Не так ли, точно? – Она посмотрел на Фарида, который кивнул. – Да, конечно. Время покажет, кому из нас крышка. Давай начнем, если у тебя больше нет вопросов. А то лучше покончить с ними сейчас. – Дуня ждала, но Слейзнер ничего не сказал. – О’кей, все ясно, другими словами. Хорошо. Тогда предлагаю перейти к моим вопросам. Она выключила музыку перед самым припевом и кивнула Фариду, который включил камеру. – Давай начнем с парковки и подвального помещения на Остерброгаде. Что за деятельность вы там ведете с Якобом Сандом?

Слейзнер пожал плечами.

– Не знаю, о каком подвальном помещении ты говоришь. А парковка – звучит как место, где можно припарковать свою машину.

– Здорово. Но я имею в виду скорее помещение внутри парковки.

– Можешь иметь в виду что угодно. Это не меняет того факта, что я понятия не имею, о чем ты.

– Я говорю о помещении, где ты приказал своим людям убить Цяна Ху.