Последний гвоздь

Именно здесь, в этом помещении Теодор подвергался тому, что фактически можно назвать пытками, час за часом, день за днем, пока все не слилось в одну темно-зеленую массу без начала, середины и конца.

Но за что? Что сделал его сын, чтобы заслужить такое? Как это вообще возможно? В то время как насилию подвергся он, а не наоборот. Жертвой был он. Он приехал, чтобы рассказать правду. Поступить по правде.

Он не знал, от резких ли испарений или чего-то другого, но его качнуло, и он чуть не потерял равновесие. Так же он не знал, давно ли здесь стоит с раскалывающейся головой и разбредающимися повсюду, без конкретного направления мыслями.

Взгляд зацепился за участок посреди стены прямо перед ним. Участок на высоте пояса, где оттенок зеленой краски чуть отличался от остальной стены. Он подошел, потрогал рукой и констатировал, что краска еще влажная. После скинул с себя пиджак и с его помощью стер со стены столько, сколько смог, краски.

Из-под нее проступило множество пятен шпатлевки разного размера. Для полной картины ему этого хватило. Он увидел, что стену отремонтировали и выровняли, перед тем как нанести свежий слой краски, что в свою очередь означало, что стена имела повреждения в тех местах, где отвалилась старая краска.

Кусок за куском.

Удар за ударом.

Синяк за синяком.

Ему хотелось заорать, и на этот раз он так и поступил. Он больше не мог сдерживаться и просто выпустил все из себя, пока подходил к полкам на стене и начинал по ним карабкаться. Он не обратил внимания на то, что ладонью наткнулся на лежавшую на предпоследней полке кнопку.

Вот так, вероятно, все и происходило. Он теперь так четко видел это перед собой. Как действовал Теодор. Других объяснений нет. Как он сидел здесь взаперти. В кладовке. Почему – неизвестно, но все встало на свои места. Насилие, изоляция и затягивание судебного процесса. Все, чтобы его сломать. Заставить в конце концов пасть под тяжестью собственных демонов.

Все вдруг встало на свои места – ответы один за одним сыпались на него, пока он, все сильнее потея и задыхаясь, лез к потолку, где к осветительной арматуре в центре комнаты тянулся провод.

Все его внимание было направлено на участок, где провод тоже покрасили свежей, еще не успевшей высохнуть, темно-зеленой краской, и как наверняка было и у Теодора, провод легко поддался, когда Фабиан за него потянул. Вскоре петля уже была достаточно большой, чтобы он без проблем мог просунуть туда голову и отпустить полки.

– Эй, какого хрена здесь происходит?

Фабиан посмотрел вниз и увидел, как быстрым шагом к нему идут те двое охранников в компании Флемминга Фрииса.

– Вот у меня точно такой же вопрос. – Он спрыгнул на пол и подошел к ним. – Что здесь, черт возьми, происходит? А? Отвечайте? – Он ткнул пальцем в грудь Фрииса. – Что здесь делал мой сын?

– Давайте обсудим все тихо и спокойно, – Фриис шагнул назад и поправил очки.

– Тихо и спокойно? Да пошло оно все! Я требую ответов, прямо сейчас! – Фабиан пошел на него. – Расскажите мне, что такого сделал Теодор, что заслужил сидеть взаперти в этой кладовке, хотя сам был жертвой насилия!

– Послушайте, – попытался перейти на шведский Фриис. – Не знаю, с чего вы это взяли, но ваш сын, он здесь никогда не находился, – он всплеснул руками. – Никогда!

Фабиан закрыл глаза и глубоко вздохнул, качая головой.

– Вот что я сейчас больше не вынесу, так это очередную ложь. Поэтому окажите мне, а в первую очередь себе, услугу и ответьте, почему он содержался здесь.

– Ваш сын никогда…

– Да твою мать! – Фабиан достал прозрачный пакетик с кусочком темно-зеленой краски. – Видите? – Он поднес его к лицу Фрииса. – Знаете, где я его нашел? А? Знаете?

– Нет, откуда я могу…

– В волосах у Теодора. Хотите знать, почему он там застрял? Я сказал, хотите знать?

Фриис посмотрел на охранников и кивком дал им сигнал действовать.

– Вот, потому что кто-то так сильно избил его именно в этом помещении, что вам пришлось ремонтировать стену, – Фабиан показал на пятна шпатлевки. – Так что теперь я требую информации о том, кто это сделал, и как так вышло, что никто… Его речь прервалась из-за того, что охранники схватили его под руки и оттащили назад.

– Фабиан, я прекрасно понимаю, что вы расстроены, – Фриис снова поправил очки. – Поверьте мне. Но ваш сын…

– Прекрасно понимаете?

– Я хочу сказать, что…

– Знаете, что я думаю? – перебил он, пока охранники продолжали его удерживать. – Я думаю, что вы вообще ничего не понимаете. Что все это ваша ответственность. Все, что произошло, и все, что происходит прямо сейчас. Вы ответите за каждую ложь.

Он вырвался из рук охраны, развернулся к двери и покинул помещение.

18

Хеск не понимал, как за такое короткое время плотная темнота могла превратиться в такой яркий до головной боли свет. Еще меньше он понимал, где находится. Как будто последние часы, если не дни, он провел в вакууме, где время остановилось.