Последний камень (СИ)

И они уехали. Очень жаль, Рейчел была не прочь вернуться вместе с ними в Лаик, чтобы не нарваться на гнев капитана Арамоны, наверняка задумавшего козырные каверзы. Впрочем, кто его знает? На девушку внезапно накатила смертельная тоска, связанная с воспоминаниями о Надоре — никогда прежде ей не доводилось испытывать такого безнадежного чувства, что вся ее судьба решена и ничего исправить невозможно.

— Ты дружишь с такими медведями? — вопрос Реджинальда вывел ее из глубокого омута мыслей.

— Катершванц — благородная фамилия, потому что они в родстве с фок Варзовом… — обронила Рейчел и тут же осеклась. Кто знает, какого мнения об Окделлах этот самый фок Варзов, когда даже мальчишка с Марикьяре не видит ничего дурного в том, чтобы поливать грязью Людей Чести.

— Ты догадываешься, кто нас ждет? — тяжело дыша, улыбнулся раскрасневшийся кузен.

Рейчел поняла, что кромеэра Августа ждать их особо некому, и эта новость немного порадовала ее. Все-таки, после четырех месяцев испытаний в Лаик ей хотелось с кем-то поделиться пережитыми впечатлениями. Но внешний вид кансилльера вызвал у нее растерянность — судя по всему, бледный, с отечным лицом старик страдал бессонницей или работал по ночам.

Эр Август предложил ей сесть и поговорить, и Рейчел с некоторой настороженностью согласилась. Про Сузу-Музу пришлось долго объяснять, да еще и упомянуть призраков, чего ей вообще не хотелось делать. Во всяком случае, про то, что видела саму себя, призрачную и с кровавой раной на груди, пришлось промолчать. Но вот про отца Германа и Паоло она рассказала с готовностью, опять же, без разоблачающих подробностей, потому что надеялась услышать его версию. Вдруг, он знает правду?

— О монахах Лаик я знаю, — обнадежил кансилльер, подумав. — О них все знают, но видел их мало кто, это тебе не Валтазар из Нохи, который показывается каждую ночь. Я не слышал, чтоб призраки являлись сразу шестерым, и с ними никогда не было никаких рыцарей. У меня только одно объяснение: танкредианцев как-то разбудили, причем намеренно, но кто и зачем — не представляю. Всегда по двое. Рыцарь и унар. Две тени. Первая — юноша, пришедший в Лаик, вторая — он же, но в миг смерти. Но почему вы все видели разное, не знаю…

— Может, дело в древней…

— Древняя магия это ересь и выдумка абвениантов, Дикон, не забивай этим голову, — старик свел брови с озабоченным видом. — Что касается олларианца и унара, похоже, их нет в живых.

— Убить?!

— А ты вспомни, при каких обстоятельствах погиб Паоло. Взял бутылку, которую передали лично тебе…

Точно! Рейчел прикусила губу, стараясь держать себя в руках, но противоречивые чувства разрывали ее душу на полотна. Суза-Муза хотел от нее избавиться или стащил бутылку от Арамоны, от которого хотели избавиться? Все очень трудно и невыносимо сложно, но нужно решить, кому она доверяет, а кому нет. И последние события сложились так по-дурацки, что Рейчел пока никому не могла верить. Если Альберто ругает всех подряд Людей Чести, а Штанцлер — Лучших Людей, без разбора, то как ей сделать верный выбор? Хотя, чаша весов явно склонялась в сторону Людей Чести.

— Я займусь этим делом, — пообещал кансилльер, — но после выпуска тебе следует быть гораздо осторожнее. Кстати, насчет выпуска. Фабианов день уже скоро, ты решил, как поступишь дальше?

— Если бы это зависело от меня, — пожала плечами Рейчел, подавив горький вздох, — то решила бы.

Она не стала признаваться, что очень хочет вернуться домой, потому что здесь окружает страшная серая и мутная неизвестность. Там же, хоть и полный контроль матери, но Рейчел знала, Мирабелла понимает, как лучше поступить, потому что знает ее тайну. Но сказать эру Августу, что хочет домой, девушка не решилась. По его словам, Ричарда Окделлаготовы выбрать оруженосцем Людвиг Килеан-ур-Ломбах и Ги Ариго. Цивильный комендант и брат королевы…

— Какой цвет тебе ближе, аквамариновый или алый?

— Мне все равно, — вздохнула Рейчел.

— Тебе не должно быть все равно, с этого начинаются все поражения.

— Тогда алый, — безучастно отозвалась она.

Штанцлер улыбнулся и заговорил что-то о цвете королевы и рыцарском веке, который прошел, но Рейчел чувствовала себя настолько подавленно, что не слушала. Какое ей дело до Талигойской Розы, которой во времена Эрнани Девятого поклонялись рыцари? Надо продолжать дело отца, но не участвовать в мятежах, а приводить в порядок замок и выдавать замуж сестер. Становление же оруженосцем грозило ей немедленным разоблачением и Рейчел боялась даже думать об этом.

— Дикон! Ты меня слышишь?

— А?

— Когда у тебя выпускной бой?

— Через две недели…

— На какое место ты рассчитываешь? Кто из унаров сильнее?

— Эстебан и Альберто, потом Катершванцы и, наверное, Арно. С Эдвардом и Валентином мы на равных.

— Значит, шестой или седьмой. Не так уж и плохо. Но лучшим бойцом быть опасно. Оружие развращает и людям нравится побеждать. Победитель входит во вкус. Его боятся, а он смеется… Так произошло с Вороном. Ты понимаешь меня?

— Да, эр Август.