Последний контакт

— А как с ним поговоришь? Он же как ребенок себя ведёт, как подросток в пубертате. Того и гляди, вздёрнется или ещё чего похуже. Я лично не хочу становиться причиной суицида. Вы же знаете, отбрить я любого могу, только после этого Васильев, боюсь, удавится.

— Так получается, у вас не к нему претензии, а к Мирской? — резюмировал Сопкин.

— Да. Я пилот, я каждые три часа на вахте и выполняю свою функцию. А она врач, вот пусть и займётся своими прямыми обязанностями. А то они там с Корнеевым семью (непечатно) строят, а остальные должны пахать.

— Успокойтесь, Алла. Я вас услышал. Я поговорю с Валерией. И с Васильевым постараюсь провести беседу.

Тут Марр сконфузилась. Устыдившись этого внезапного всплеска эмоций, она потупила взгляд и пробормотала:

— Извините, капитан. Я что-то на взводе в последнее время.

— Мы все на взводе, не берите в голову. Постарайтесь успокоиться. Тут, кстати, думается легко. И три часа без Васильева я вам гарантирую.

— Спасибо.

До медицинского отсека капитан шёл минут пятнадцать, размышляя над тем, что состояние Аллы Марр, одного из самых уравновешенных членов экипажа, очень показательно. Если даже у неё нервы сдают, то что уж говорить об остальных? Нельзя было терять контроль над подчинёнными, нужно было в срочном порядке предпринимать какие-то меры. Но Сопкин понятия не имел, какие именно. В самом деле, ну не может же он собрать всех и попросить не сходить с ума!

Ещё Сопкин боялся разговора с физиком Ильиным, поэтому каждый шаг в сторону медотсека давался ему с трудом. Он и жаждал хороших новостей, и боялся их одновременно. Казалось, скажи физик, что капсулы непригодны для гибернации, и с плеч Сопкина свалится огромный груз ответственности. Эгоистичная мысль о вселенской справедливости сверлом буравила мозг капитана. Всеобщую обречённость принять будет гораздо легче, чем тот выбор, который ему предстоит сделать. На самом деле Сопкин уже принял решение. Понимал, что выбор придётся делать именно ему. Придётся взять на себя ответственность и замарать руки ради спасения хотя бы пятерых.

Медицинский отсек был открыт. Войдя внутрь, капитан застал Ильина за работой — физик внимательно изучал какие-то данные на своём планшете, подключённом к открытой капсуле.

— Приветствую, — поздоровался Сопкин и присел на закрытый ящик с инструментами.

— Тяжелая вахта? — спросил Ильин, подметив утомленный вид капитана.

— Да какой там? Три часа безделья. Компьютер «Осириса» не желает отдавать бразды правления в наши руки. Всё, что мы там делаем, это наблюдаем за космосом и отмечаем стабильность наших координат.

— Мы дрейфуем? — уточнил физик.

— Нет. Во всяком случае, относительно ближайших к нам звёзд наше положение стационарно. Вы хотели поговорить, Владимир Иванович?

— Да, Георгий Васильевич. Думаю, вы догадались, о чём именно.

Сопкин поднял взгляд на физика и кивнул. Вот оно, подумал он, сейчас всё и решится.

— Капсулы пригодны для гибернации, — сказал Ильин, пристально глядя на Сопкина. Капитан закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Вы не рады?

— Вы же умный человек, Владимир Иванович, — тихо произнес Сопкин. — Вы прекрасно понимаете, в каком мы теперь положении.

Сопкин не сомневался, что физик уже просчитал все возможные сценарии развития событий и не мог не прийти к тем же выводам, к которым пришел и он сам. Ильин поджал губы и вновь уставился в свой планшет.

— Этическая проблема, — произнес он. — Проблема выбора.

— Да, — подтвердил Сопкин. — Как сказать экипажу, что нам нужно выбрать четырёх смертников?

— Вообще-то, троих, — довольно спокойно сказал физик. Сопкин посмотрел на него непонимающим взглядом, и тот поспешил объясниться. — Для начала давайте я опишу ситуацию. Я проверил все капсулы — они полностью исправны и готовы к работе. В каждой из них находится маточный мешок, а в нём готовый человеческий эмбрион. Как я уже говорил, инкубаторы созданы на основе гибернаторов и, по сути, способны выполнять обе функции. Нам нужно лишь освободить капсулы от эмбрионов, заправить хладагентом и перепрограммировать каждую вручную. Тут есть две проблемы, и обе, в принципе, решаемы. Первая — у нас нет хладагента. Видимо, капсулы на «Осирисе» не планировалось использовать в качестве гибернаторов, поэтому они им не заправлены. Но мы оба знаем, где этот хладагент есть.

— «Марк», — догадался Сопкин. Ильин кивнул.

— Нам нужно будет наведаться на рудовоз, снять с наших капсул баллоны с хладагентом и перенести их сюда. Я уверен, Медведев и Корнеев справятся с этим, и тогда у нас появится пять современных гибернационных капсул.

— А вторая проблема?

— Чтобы запустить эти капсулы, нужно вручную их перепрограммировать, то есть внести нужный код в программу в момент самой гибернации. Никто, кроме меня, сделать это правильно не сможет.

— Почему это? Разве нельзя поручить это любому человеку, мало-мальски знакомому с компьютерами? Марр, Вершинин, Корнеев, я, в конце концов. Да практически любой сможет сделать! Разве что геологу я бы это не доверил.