Последний король французов. Часть первая

«ОБРАЩЕНИЕ Л.Ф.ЭГАЛИТЕ К СВОИМ СОГРАЖДАНАМ.

Париж, 9 декабря I года Республики.

Некоторые газеты сочли возможным сообщить о том, что я вынашиваю честолюбивые замыслы, противные свободе моей страны, и что на тот случай, если Людовика XVI не станет, я скрытно держусь наготове, чтобы поставить своего сына или себя во главе правительства. Я не потрудился бы защищать себя от подобных обвинений, если бы они не вели к распространению расколов и распрей, к возникновению новых партий и не препятствовали бы установлению системы равенства, которая должна принести благополучие французам и стать основой Республики. Таково мое кредо в этом вопросе; оно остается тем же, каким было в 1791 году, в последние дни Учредительного собрания. Вот что я заявил тогда с трибуны: "Я не думаю, господа, что ваши комитеты намерены лишить кого-либо из родственников короля возможности выбирать между званием французского гражданина и либо близкой, либо отдаленной надеждой занять в будущем трон. Стало быть, я веду к тому, чтобы вы просто-напросто отклонили статью, представленную вашими комитетами; однако я заявляю, что в том случае, если вы ее одобрите, я положу на стол президиума мой безоговорочный отказ от всех прав члена правящей династии, дабы сохранить за собой права французского гражданина. Мои сыновья готовы расписаться своей кровью в том, что они испытывают те же чувства, что и я ".

Подписано: Л.Ф.Ж.ЭГАЛИТЕ».

Это заявление не произвело на Конвент никакого впечатления. Положение герцога Орлеанского в нем было настолько ложным, что сделалось невозможным; он мог продолжать голосовать вместе с Горой, лишь отрекшись от всего своего прошлого. Он отрекся от него, хотя и прекрасно сознавал, что Гора, поддержку которой он рассчитывал получить в тот момент, когда будет атакован Жирондой, не станет препятствовать его соскальзыванию по крутому и кровавому склону, который неизбежно приведет его к эшафоту.

И в самом деле, 16 декабря, по предложению Тюрио, Конвент постановил:

«Любое лицо, которое попытается нарушить целостность Республики или отторгнуть ее составные части, чтобы присоединить их к территории иностранного государства, будет наказан смертью».

Этот указ был адресован жирондистам, которых обвиняли в роялизме и хотели вынудить проголосовать за смертный приговор королю.

Бюзо взялся дать ответ на принятый указ и сделал это.

— Если указ, предложенный Тюрио, — заявил он, — должен восстановить доверие, то я готов предложить вам другой указ, способный восстановить его нисколько не меньше. Монархия ниспровергнута, но она еще живет в привычках и памяти прежних ее ставленников. Последуем же примеру римлян, изгнавших Тарквиния и его семейство; изгоним, подобно им, семейство Бурбонов; часть этого семейства пребывает в тюремном заточении, но есть другая его часть, куда более опасная, ибо она обладает популярностью: это Орлеанский дом; бюст бывшего герцога Орлеанского носят по улицам Парижа, его сыновья, кипящие мужеством, стяжают славу в наших войсках; сами заслуги этого семейства делают его опасным для свободы; пусть же оно принесет последнюю жертву родине, добровольно покинув ее лоно; пусть оно несет в чужие края несчастье своей прежней близости к трону и еще большее несчастье — зваться именем, которое нам ненавистно и неизбежно ранит слух свободного человека.