Последний мужчина

Так они и лежали невдалеке друг от друга: ползающий Крэк, из незакрывающейся пасти которого безостановочными пулемётными очередями вылетала площадная брань, пока он искал и пристёгивал ходули и кивер, и Фомкин с выпученными глазами и разинутым ртом, издающим ослиные чревовещательные звуки.

Покончив с «реставрацией прикида», туповатый пижон-таутиканец вторично, и теперь уж крайне осмотрительно нащупал в темноте люльку. Он трижды подёргал за трос, стараясь стянуть его, и вопросительно запрокинул физиономию, разгадывая, что же держит стальной канат вверху…

Между тем Тверизовский и Айсон орудовали на четвёртом этаже, изучая подступы к кабинету Бонза.

— И чего расшумелся этот сутяжный Балалаевич? — озабоченно буркнул боксёр, внимая ненормативной лексике, проникавшей с улицы. — Засекут же.

— Не, но какой слоган! Какой базар! Какая выразительная речёвка! И сколько экспрессии! — несмотря на напряжённость ситуации, невольно восхитился отставной олигарх. — Этот Балалаевич одно только слово «пидяи» поимел в семи падежах! И ведь скрывал, подлюка, сперматозавра рыжая, эдакий талантище! Да он любого шмокка за пояс заткнёт! Хотя супротив меня, ясен хрень, слабоват…

Эскападу Бориса Абрамовича прервал условный знак: троекратное подёргивание троса.

— Врубаю? — спросил Айсон приятеля.

— Врубай, — распорядился тот.

Мериканец включил подъёмник. Трос начал наматываться на лебёдку, и оба лазутчика протянули руки к оконному проёму, готовясь принять гениального матерщинника.

Каково же было их удивление, когда через десяток секунд в проёме «нарисовалась» физиономия Крэка. Последний опешил не меньше инопланетян. О взаимном безмерном потрясении свидетельствовали и три дружно по-акульи разинутых безразмерных рта, коим грозила травматическая участь вывиха несчастного Акакия Талалаевича.

Первым опомнился смышлёный Тверизовский. Он поднял стопор на лебёдке, и трос подъёмника со сверхмонопольной скоростью стал разматываться. «Старина Бо» не успел сказать «раз», а снизу уже донёсся унылый пессимистичный шлепок и почти синхронно последовавшие «дзыньканье» ходуль и «чпок» крепёжной резинки кивера. Затем воцарилось безмолвие.

Земляки переглянулись и синхронно выглянули наружу. Они увидели привольно раскинувшегося на травке размякшего Крэка. Из кустов выполз Фомкин и попытался стащить младшего этика с люльки, чтобы влезть в неё самому. Экс-олигарх виртуозно выругался и, энергично дирижируя руками, пассами дал знать хакеру, чтобы тот, наоборот, закрепил невезучего стилягу в люльке, ибо тело его надлежало спрятать.

Так что, в вестибюле перед кабинетом Бонза с помощью подъёмника сначала очутился Крэк, а уже за ним — Фомкин.

— Жив, — профессионально осмотрев и пропальпировав сильно ушибленного щёголя, констатировал Айсон. — Тяжёлый нокаут.

— Свяжи его, Айк, для гарантии, — дал указание Тверизовский.

Старина Айсон оттащил Крэка от окна в тесный проход между шкафами. Там он несколькими витками обмотал бедолагу тросом и для пущей надёжности придавил подъёмником, уподобив тем самым пленника капусте в бочке, которой предстояло закваситься и поспеть к брожению бражки.

Предприняв превентивные меры к неприятелю, слаженно функционирующая парочка, наконец, обратила внимание и на горемыку Фомкина.

— …О! — преодолев замешательство, проронил Тверизовский. — Чудеса в решете продолжаются. Ты чего, доходяга, решил нам свои иссохшие кишки показать? — поюродствовал он, со стула беззастенчиво заглядывая в рот пострадавшего и наполовину запустив туда свой крючковатый нос. — Н-да, небогатая пещера…Да и флора оставляет желать лучшего.

— Э-э! — промычал хакер, бледной перекошенной физиономией демонстрируя, до чего ему плохо.

— Да он того…челюсть вывихнул, — догадавшись, выразил соболезнование Айсон травмированному. — Больно?

— Э-э! — закивал тот.

— Вот я так же однажды Колифилду кэ-эк заехал справа…, — начал было вспоминать легендарный боксёр.

— Ладно, Айк, ладно, — остановил его Борис Абрамович. — Потом расскажешь…Ладно, Балалаевич, ладно, — похлопал затем травмированного земляка по плечу отставной олигарх. — Потерпи. Ща покончим с этим криминальным бизнесом и отведём тебя к врачу. Сам кумекаешь, что из нас с Айком хреновые доктора. Давай, ворвертс, взламывай суперкомп.

— Э-э! — оттолкнул его Фомкин, кривой гримасой аргументируя, как ему плохо.

— Ты не мужик, что ли? — нахмурился Борис Абрамович. — Сказано, потом! Давай, попёр на абордаж.

— Э-э! — спорил хакер.

— Айк, поправь ему челюсть, — поворачиваясь к Фомкину спиной, хитро подмигнул боксёру Тверизовский. — Дай ему слева!

Айсон скорчил сентиментальную физиономию, с какой сочувствуют безнадёжно захворавшему дедушке, которого гуманнее прикончить, нежели лечить, и напружинил бицепсы и трицепсы.

— Э-а!..Э-а! — запротестовал больной, отступая в угол.

— Айк, нафига нам сдался этот немощный? — снова заговорщицки подмигивая, сказал отставной олигарх. — Боливар не выдержит двоих. Выбрось, к едрене фене, его в окно.