Последний оплот моего бессмертия (СИ)

— Она завещала тебе кое-что… что странным образом пропало, — сказала Джеки, пока он переплетал свои и ее пальцы, глядя ей в глаза с самым невинным видом. — Но поскольку мои родители… и я тоже… владеем теперь ее домом, возможно, нам удастся отыскать эту вещицу в каких-нибудь секретных тайниках…

Том уже успел пододвинуться к ней совсем близко и как будто нечаянно откинул полы ее и своей мантии, так что теперь его обтянутое темно-серыми брюками бедро вплотную прижималось к ее бедру, укрытому вчерашним зеленым платьем. Она чувствовала таинственное и интимное тепло его тела, а он внимательно смотрел туда, где под ее платьем угадывалось кружево нижней сорочки, край чулка и подвязка.

Джеки проняло нестерпимым жаром, таким, что она расстегнула мантию и сбросила ее с плеч. Медальон, лежавший в неглубокой ложбинке на ее маленькой груди, был совершенно невидим под платьем, и все же ей казалось, что он бьется и трепещет как второе сердце.

Том тоже сбросил мантию и снова взял ее за руку, внимательно глядя в ее глаза.

— В такой момент не хочется говорить о повседневных делах, — произнес он с легкой улыбкой, — но что там за такая вещица досталась мне в наследство?

Сердце Джеки снова громко стукнуло. Удивительно, как он вот так просто берет и высказывает вслух ее собственные мысли и чувства! И как мало его интересуют всякие безделушки…

— Чаша, — нехотя отозвалась она. — Некая чаша, якобы принадлежавшая Хельге Хаффлпафф…

— В самом деле? — отозвался Том, и крайнее удивление отразилось на его красивом лице. — О… мадам Смит была так любезна, что показала мне эту чашу незадолго до… досадного несчастного случая… Я и подумать не мог, что она завещает ее именно мне. Она очень дорожила этой реликвией, фамильная вещь.

— Говорят, в доме полно тайников. Надеюсь, Том, ты поможешь мне их искать, — сказала Джеки и сама смутилась от собственной смелости и от разыгравшегося воображения. — И мы вместе отыщем эту чашу.

— Конечно, — отозвался Том, как будто это заботило его меньше всего на свете, и его длинные пальцы снова переплелись с ее. — Несомненно.

========== 5. Сны ==========

Джеки спала — и не спала одновременно. Она медленно, едва переставляя ноги, брела по темной, жуткой улице. Это несомненно был Лондон, но Лондон мрачный, старый и грязный. Тени жались под стенами — такие же, как и она сама, бездомные, бесприютные, мучимые голодом и жаждой, холодом и необходимостью вечно куда-нибудь брести, чтобы не упасть замертво под ближайшей дверью.

Она едва волочила ноги; тело казалось таким тяжелым, таким неповоротливым, и что-то мучительно давило изнутри, терзало, распирало.

— Только попробуй подойти ко мне, грязная нищенка! — воскликнула богато одетая дама на перекрестке. Как такая красавица попала в этот отвратительный крысиный угол?.. Джеки несомненно бродила по обеим частям Лондона — и колдовской, и маггловской. Теперь для нее не было разницы… Теперь? Да, именно теперь, когда она навсегда отреклась от магии, подарившей ей вместо счастья одни беды.

— …Бестолковая оглобля!.. — донеслось до нее сквозь туман памяти, и страшный, с темным обезьяньим лицом мужчина все наступал на нее, наставив трясущуюся грязную палочку. — Что ты еще умеешь, кроме как позорить мой род, бессмысленное создание? Ну-ка, доставай палочку! И если не сможешь собрать все эти проклятые угли с ее помощью, будешь собирать с пола языком!.. От тебя никогда не будет толку, неумелое отродье, как ты только появилась на свет в моей семье?!.

Мужчина протянул руку и схватил ее за цепочку на шее, а потом что-то темное мелькнуло перед ее глазами и ударило ее по лбу.

— Позор всей семьи, после стольких поколений сильнейших магов — вдруг такое жалкое сквибоподобное ничтожество!

Вся трясясь от страха, Джеки зажмурила глаза, а потом поняла, что это только воспоминание.

— Я не сквиб, — прошептала она тем же тихим, хриплым голосом, и перед глазами встало сияющее видение жаркого дня, когда ее палочка впервые произвела на свет сильнейшее заклятие подчинения. — Я не сквиб…

Но какая теперь разница. Все равно тот день не вернуть. А если и вернуть, то она снова сделает все точно так же, как и тогда. Оно того стоило.

Горячие слезы хлынули по щекам, и Джеки принялась утирать их трясущейся грязной рукой. Боль в груди нарастала, что-то все время тянуло ее к земле, и вот колени подогнулись, и она упала прямо на краю огромной лужи.

Длинные и прямые, совершенно черные волосы упали по обе стороны от лица. Джеки медленно склонилась над лужей. В тусклом свете фонаря, необходимого в этом месте даже среди дня, грязная вода показала ей отражение ее лица.

Худое и бледное, но какое-то одутловатое, оно было совершенно чужим. Плоские черные волосы странно подходили к сероватому оттенку бледной кожи. Черты были грубыми и некрасивыми; за широкой прорезью рта сидели выпуклые крупные зубы, темные глаза смотрели в разные стороны. Джеки в ужасе и отчаянии провела руками по щекам, измазав их грязью. Слезы потекли с новой силой.

— …Он никогда на тебя не посмотрит, — донеслось до ее слуха вкрадчивое шипение. — Никогда, слышишь меня, Меропа?