Последний пассажир

– Вы спасли меня, – говорю я.

Смит качает головой:

– Я слишком стар. Эти двое спасли тебя.

Фрэнни и Дэниел разговаривают по другую сторону костра, и у обоих встревоженные лица.

– Что случилось? – спрашиваю я хриплым от криков и соленой воды голосом.

Они бросают стопку брошюр с рекламой корабельного спа-салона в огонь и подходят к нам. Пахнет горящей бумагой. Я слишком устала, чтобы отходить далеко, но стараюсь сидеть прямо.

– Ты можешь говорить? – интересуется Фрэнни. – Как себя чувствуешь?

Я оцепенела от холода и выброса адреналина, а также от осознания, что этот опыт, это шоу – совсем не то, что я себе представляла.

– Со мной все будет в порядке.

– Как меня зовут? – спрашивает она.

– Я в порядке, Фрэнни, спасибо тебе. Но я больше никогда не хочу прыгать в воду, в море. Даже близко не желаю подходить к ограждению мостика или набережной. Слава богу, вы пришли на помощь. Не знаю, как вас отблагодарить.

– У меня такое чувство, что с этого момента нам нужно присматривать друг за другом, – произносит она.

– Мы и так приглядываем, – возражает Смит.

– Ну, – отвечает она, – то было тогда, а это сейчас. Внутри ящика было написано «Последствия». Кто-то открыл его и выпустил их. Дал им волю. Нам нужно прикрывать спины друг друга, так как, что бы ни случилось дальше, я сомневаюсь, что это будет нечто хорошее.

Глава 67

Дэниел забросил рыболовную сеть, потратив несколько часов на то, чтобы распутать ее и залатать дыры. У нас остались два последних лимона. Фрэнни использует нож и терку с мраморной ручкой, прихваченную из бара «Каюта капитана», чтобы выдавить лимонный сок в фарфоровые чашки. Затем она добавляет сахар из пакетиков, цедру и теплый чай.

– Витамины важны. Вы должны крепко стоять на ногах, – с улыбкой говорит она. – Пейте. Я непрофессиональная фальшивая медсестра и знаю, что для вас лучше.

Мы пьем чай с лимоном. После испытания у меня так мало сил, что я с трудом держу глаза открытыми. Пережитый опыт – когда я в одиночестве столкнулась с бескрайними просторами Атлантического океана, такая крохотная и беспомощная рядом с громадой корабля, – что-то отнял у меня. Изменил навсегда. Я не чувствовала себя так с шестого класса, и теперь сомневаюсь, что когда-нибудь сумею восстановить былую, с таким трудом обретенную уверенность.

– Нам не открыли доступ к воде или еде, как и после задания «Разум», – вздыхает Смит. – Выдали бы хоть бутерброды и картофельные чипсы, пусть даже холодные гамбургеры, за то, через что заставили нас пройти. Сэндвичи с беконом, салатом и помидором. Чизбургеры с маринованными огурчиками и приправой. Я бы согласился на засохший кусок пиццы с пеперони. – Он закрывает глаза, и его голос становится тише. – Ростбиф с хреном и карамелизированным луком или ветчиной и цельнозерновой горчицей на свежеиспеченном хлебе.

– Через что заставили пройти ее, – поправляет его Дэниел.

– Я про то и говорю.

В последний раз я настолько теряла контроль над собой в школе. Даже в самые худшие времена мы с мамой и Джем могли собраться и придумать план, как продержаться еще неделю. В школе я постоянно ощущала себя чужой. У меня никогда не было лучшей подруги, компании приятелей. Учителя не относились ко мне с теплотой, и я не могла их винить. Я была одиночкой. Все остальные казались такими сплоченными, такими общительными, такими простыми. Уж они-то не ходили вдоль дороги, рядом с грузовиками, не лавировали между мчащимися машинами, не глядя по сторонам, смехотворно жалкие. Без особого энтузиазма пытающиеся сбежать из этой жизни.

– Последствия, – повторяет Дэниел. – Похоже, они изменили правила игры. Мы не знали правил раньше и до сих пор не знаем, просто понимаем, что они существенно изменились.

Он швыряет в огонь карточный столик, и я с удовольствием наблюдаю, как зеленое сукно вспыхивает.

– Об этом я и собираюсь спросить в шесть часов, – говорит Смит. – На этот раз потребую ответы, после того, через что они заставили пройти Каз.

– Губастая либо ответит, либо нет, – категорично заявляет Дэниел. – Экран будет либо включен, либо выключен. Вы не можете ничего требовать здесь. Вы уже пробовали раньше.

– Значит, мы сдаемся? – спрашивает Смит.

Вопрос повисает в воздухе.

Я заставляю себя хотя бы еще немного продержаться и не заснуть. Огонь ярко пылает, пожирая стопку газет. Газеты почти недельной давности, все на разных языках и из разных стран. Устаревшие французские и немецкие новости горят, чтобы помочь нам пережить темные часы.

– Остались задания «Тело» и «Воздух», – перечисляет Дэниел. – Стоит ожидать, что их дадут сегодня вечером. «Тело» и «Воздух». Я и ты, Фрэнни.

– Оба задания сегодня?! – удивляется Фрэнни.

Дэниел кивает.

Она стискивает зубы, и на скулах играют желваки.