Последний поход Морица фон Вернера

– Спасибо, господин, – Пик поклонился, – Это честь для меня… – каллиграф запнулся. – Позвольте сделать единственное замечание, господин автор. Я писал на лучшем сорте мевельской бумаги, но рукопись нуждается в надежной защите. Несмотря на бережное отношение, с которым, без сомнения, люди будут относиться к вашему сочинению, «Сказанию» необходим хороший переплет, – выдержав новую паузу, но так и не дождавшись реакции клиента, переписчик закончил:

– На Тряпичной улице работает мой добрый приятель, мастер Карл. За небольшую сумму он снабдит вашу рукопись отличным переплетом. Кожа, сафьян, бархат – все что пожелаете, господин автор! – Пик выжидательно смотрел на стрелка.

Еще раз незаметно покраснев, фон Вернер пообещал подумать над предложением. Поспешил откланяться, благо в мастерскую заглянул некий господин, желавший сделать заказ. Бережно неся в руках завернутое в особую бумагу «Сказание», молодой человек отправился на поиск дома советника Бодля. Незнание топографии города не мешало: негоциант был известным в Дамбурге человеком и подсказчиков на улицах хватало.

* * *

Похвалы сочинению, высказанные переписчиком, пролились на воспаленную душу Морица целительным бальзамом. Ведь написав последнюю строчку, завершив исправления в тексте, он впал в уныние и терзался мрачными предчувствиями относительно реакции будущих читателей. «Сказание о Последнем походе» казалось ему теперь скучным и безграмотным подражанием известным авторам.

Отдав рукопись мастеру Пику, фон Вернер провел бессонную ночь в номере «Красного Восьминога». Снизу, из залов, где сутки напролет шумно гуляли моряки с девками, одна за другой неслись пьяные песни. Но не они лишили сна молодого человека: слишком многое он поставил, поддавшись душевному порыву и потратив почти два месяца на стояние за конторкой. Вместо того чтобы искать службу, он погнался за иллюзией. Славой и деньгами…

Фон Вернер прижал рукопись к груди и тоскливо вздохнул. Впрочем, скоротечная слава у него с товарищами-ветеранами уже была. Накрыла на мгновение опьяняющей волной и тут же схлынула.

Спустившись с палубы каравеллы «Святой Младенец» в лодку таможенной стражи Дамбурга, спасенные воины сразу оказались в центре всеобщего внимания. Изучив представленные контракты на службу в полку Герцога и с любопытством выслушав рассказ говорившего за всех Морица, начальник таможни дал знать в магистрат. В свое время покойный полководец не раз выступал на стороне Союза Вольных городов и пользовался уважением среди патрициев. Вскоре из Ратуши прибыло разрешение допустить приезжих в Дамбург без уплаты соответствующего сбора, приняв во внимание бедственное положение и заслуги.

Шестерых стрелков поселили в «Красном Восьминоге». Хорошо знавший беспокойный нрав товарищей и располагающий небольшой денежной суммой, фон Вернер снял отдельную комнату. На следующий день их вызвали в магистрат, где ему снова пришлось выступить с рассказом о Последнем походе.

Привезенная стрелками новость привлекла всеобщее внимание, так как поставила точку в событиях недавнего прошлого. Унаследовав от покойного дяди корону Заморья, Герцог наделал в империи немало шума, заявив о намерении силой оружия вернуть королевство. Многие поговаривали, что к такому шагу его толкнуло не желание освободить земли, двести лет как захваченные неверными, а поражение в тайном противостоянии с императором. Заслуги полководца в прошлой войне с мятежными князьями были забыты, наградами обошли, а сил для открытой схватки не хватало. Как бы то ни было, Герцог устремил свой орлиный взор на таинственное, почти сказочное Заморье и бросил клич, собирая под знамена старых товарищей. Предприятие обещало принести участникам славу, богатство, новые фьофы…

Почти три месяца прошло с момента, когда эскадра под грохот салютовавших орудий имперского порта Гар вышла в море. Полторы тысячи стрелков, рейтаров, благородных рыцарей на борту трех каракк бесследно исчезли за линией горизонта. До появления на дамбургском рейде «Святого Младенца» жители империи могли только догадываться, чем закончилась авантюра. Теперь же все прояснилось. Выслушав рассказ о печальной судьбе Герцога, магистрат Вольного города объявил однодневный траур по аристократу, сгинувшему в горячих песках Заморья. И следующим утром шестеро ветеранов, стоявшие на поминальном молебне в первом ряду, проснулись знаменитыми.

* * *

Проходя по мосту через один из многочисленных, перерезавших Дамбург во всех направлениях каналов, фон Вернер с грустью вспоминал о тех днях. На короткое время жизнь вчерашних скитальцев превратилась в сплошной праздник. Торжественный обед, данный в ратуше, многочисленные цеховые пирушки, где они сидели на почетных местах. Ужины в обществе негоциантов, патрициев, куда его, благодаря рыцарскому званию, приглашали чаще всего одного. Но и товарищи не оставались в обиде: недели две бюргеры буквально носили ветеранов на руках, поили-кормили задарма, ссужали в долг. Даже местные шлюхи не отказывались обслужить за бесплатно.