Последний поход «Новика»

– Вы, Андрей Петрович, сказали «дизельных подводных лодок»? – недоверчиво переспросил лейтенант.

– Совершенно верно, Александр Васильевич. Именно дизельных.

– Вот это здорово! – воскликнул тот, заставив Андрея Петровича вздрогнуть – это было любимым восклицанием Степана еще с детских времен. – Теперь лодки действительно смогут действовать на больших удалениях от своих баз! – он порывисто обнял сияющего мичмана. – Да к тому же и не будут столь пожароопасными, как с бензиновыми двигателями.

– Тем не менее должен предупредить вас, господа офицеры, что это сугубо конфиденциальная информация. – Лица офицеров приняли сосредоточенное выражение. – Однако я счел нужным сообщить вам, подводникам, о ней. Поэтому прошу при ее обсуждении в кругу ваших единомышленников не ссылаться на источник ее получения.

– Огромное спасибо вам, Андрей Петрович, за эту бесценную для нас, подводников, информацию! У нас же словно крылья выросли! – горячо поблагодарил его командир и заверил: – Будьте уверены, что ни одна живая душа, кроме нас с мичманом, не узнает о ее источнике!

– Не стоит благодарности, Александр Васильевич! Ведь именно вам, первым офицерам-подводникам, и предстоит осваивать и командовать подводными лодками нового поколения. – Те были на седьмом небе от счастья. – Меня же пока интересуют два вопроса.

– Я к вашим услугам, Андрей Петрович!

– Меня, честно говоря, удивляет, что не видно на лодке матросов, кроме разве что рассыльного. В чем же дело, Александр Васильевич?

– Все очень просто, Андрей Петрович! Вся команда лодки ввиду ее небольших размеров проживает на берегу, в казарме. А сейчас как раз «адмиральский час», и все матросы, естественно, после обеда отдыхают.

– Существенное разъяснение для командира крейсера, – улыбнулся тот. – Я имею в виду его вторую часть. – Лейтенант смутился. – И каким же образом вы поддерживаете связь с берегом. Через рассыльного?

– В основном – да. Если же требуется экстренный вызов всей команды, то включается сирена.

– Но, как я понимаю, в казарме проживают команды и других лодок? – заметил капитан 1-го ранга.

Лейтенант утвердительно кивнул головой.

– И что же, по сирене одной лодки на свои корабли устремляются экипажи и всех других лодок?

– Не совсем так, Андрей Петрович! – снисходительно улыбнулся тот. – У сирены каждой лодки свой «голос», который совершенно четко различают их команды. Так что никакой неразберихи не происходит.

– Оригинально, – усмехнулся капитан 1-го ранга, – но, видимо, действенно. Теперь более существенный вопрос: являются ли ваши лодки именно подводными, способными длительное время находиться под водой, или, если так можно выразиться, лишь «ныряющими» для скрытного выхода в торпедную атаку кораблей противника?

Лейтенант вздохнул:

– К сожалению, «ныряющими», как совершенно верно и образно вы выразились. – И вдруг улыбнулся: – Однако и нырять-то нам, подводникам, было категорически запрещено.

И рассказал, как начальник Владивостокского военного порта контр-адмирал Греве, которому вначале был подчинен отдельный отряд подводных лодок для организации обороны базы, однажды на совещании удивил командиров лодок лаконичным приказом: «Не нырять!»

Андрей Петрович понимал, что, в сущности, этот несколько странный для подводников приказ диктовался логикой. Ведь лодки типа «Касатка» еще не были как следует освоены их командами и вдобавок страдали от множества, так сказать, конструктивных «детских болезней». Ведь иной раз при всплытии лодка получала такой дифферент на корму, что морякам приходилось хвататься за шпангоуты[107], трубы и механизмы, чтобы только лишь удержаться на ногах. Потому-то, по его мнению, адмирал благоразумно и рассудил, что поспешное освоение новой техники чревато авариями, а для обороны базы достаточно самого факта присутствия во Владивостоке соединения подводных лодок.

– Это естественная болезнь роста, – предположил Андрей Петрович.

Лейтенант согласно кивнул головой и, разумеется, «по секрету» рассказал ему о том, что приказ адмирала все-таки был нарушен. И не один раз. Все командиры лодок настойчиво изучали свои корабли, учились сами и учили свои команды. С его разрешения лодки выходили в море в любую погоду, отрабатывая правила совместного плавания и способы связи как между лодками, так и с берегом.

«Именно поэтому, – решил Андрей Петрович, – несмотря на техническое несовершенство лодок, подводники и внесли весомый вклад в дело обороны Владивостока. А само наличие отряда подводных лодок сыграло определенную роль при отказе японского командования от тесной блокады крепости. Именно поэтому оно ограничило свою деятельность в этом районе периодическими посылками одного-двух миноносцев для ведения разведки. Видимо, страх перед подводными «адскими машинами», как иногда называли подводные лодки в офицерской среде, способными торпедировать любой броненосец, оставаясь незамеченными, оказался для японцев сильнее огня крепостных орудий».