Последний полет орла

Де Ланси видел, как брауншвейгцы строились в боевой порядок, невзирая на артиллерийский обстрел, а затем французы начали яростную мощную атаку. Из леса, пятясь, выходили голландцы; вот они побежали, расстреляв все заряды; за ними выскакивали французские егери. Герцог Брауншвейгский в черном берете с голубой каймой проскакал вдоль рядов своих гусар и встал с краю, чтобы вести их за собой. Они ринулись вперед – прямо под выстрелы стрелков, подкравшихся через рожь. Герцог вылетел из седла; ряды гусаров смешались, на них наскочила французская кавалерия…

Остававшиеся рядом штабные офицеры испытующе смотрели на полковника; Уильям постарался придать своему лицу непроницаемое выражение. Еще ничего не решено, резервы на подходе. Ганноверцы, Королевский германский легион, гвардейцы генерала Кука… Французы тоже не железные, они с самого утра ведут бой после четырех дней усиленных маршей. Дьявол, как хочется пить…

На брюссельской дороге темнело что-то длинное. Уильям поднес к глазам подзорную трубу: это обозные телеги и санитарные повозки! Чего они там дожидаются? Он подозвал молодого ординарца с красным веснушчатым лицом, покрытым грязными разводами от пыли.

– Скачите туда, скажите, пусть забирают раненых и вывозят в Брюссель. Надеюсь, у них есть вода?

…Кавалерийская атака стала неожиданностью для герцога Веллингтона, возвращавшегося на командный пункт. Развернув коня, он поскакал обратно, собираясь перескочить через ручей, как вдруг впереди вырос частокол из ружей с примкнутыми штыками, рядом с которыми колыхались черные перья на беретах.

– Дорогу! Дорогу! – завопил герцог что есть мочи.

Перед ним четко расступились, построившись из шеренг в колонну; он проскакал по пестрому коридору из ало-белых мундиров с желтыми воротниками и килтов в сине-зеленую клетку.

– Девяносто второй, не стрелять без моего приказа! – крикнул Веллингтон, оказавшись позади линий шотландских горцев.

Кавалерия стремительно надвигалась, до нее оставалось пятьдесят шагов… сорок… тридцать…

– Пли!

Падали всадники, падали лошади, давя седоков; остальные развернулись и помчались обратно; по смятым колосьям волочились люди, застрявшие одной ногой в стремени.

Де Ланси доложил обстановку: герцог Брауншвейгский скончался; Чёрная стража[25] переколола штыками французскую пехоту, но была смята атакой кирасиров, не успев построиться в каре, подполковник Макара захвачен раненым и убит; генерал-лейтенант Пиктон отправил на помощь шотландцам Двадцать восьмой пехотный. Не желаете ли глоточек воды? Веллингтон жадно прильнул ртом к горлышку фляги.

– Спасибо, де Ланси! У вас, как всегда, всё под рукой.

– Сволочи, мерзавцы, подонки, негодяи!

Пиктон выплевывал ругательства, стиснув в руках поводья; его левое бедро было кое-как перевязано носовым платком, чулок весь в крови. Веллингтон посмотрел в направлении его взгляда: Двадцать восьмой бежал через поле, раздвигая локтями колосья. Узнать его было легко: на киверах, напоминавших собой печные трубы, цифра «28» красовалась и спереди, и сзади – в память о подвиге в Александрии, когда солдаты сражались спина к спине.

– Ну, ну, зачем же так, – спокойно сказал Веллингтон. – Все бегут время от времени. Скоро они остановятся и снова будут ваши. Мы должны поддержать их.

– Двадцать восьмой, вспомните Египет! – прокричал Пиктон, словно его могли услышать отсюда.

Но его как будто услышали: солдаты останавливались, поворачивались к врагу лицом, передние опускались на колено и заряжали ружья, задние стреляли поверх их голов. Гнавшиеся за ними лансьеры разворачивали коней; один воткнул в землю пику значком вверх, перед тем как ускакать. Задумавшись о том, зачем он это сделал, Уильям скоро догадался: это метка, чтобы знать, где находится пехота, иначе ее можно и не найти во ржи. Генерал-майор Джеймс Кемпт поскакал туда. «Браво, Двадцать восьмой!» – кричал он, размахивая шляпой. Солдаты быстро строились в каре.

Атаки шли одна за другой; гренадеры отражали их уже три четверти часа. Поле заволокло дымом, разглядеть что-либо стало невозможно. Со стороны Брюсселя подошли ганноверцы; одну бригаду Веллингтон послал штурмовать хутор Пиромон на правом фланге французов, а второй завладел принц Оранский, отправив ее поддержать изнемогавших людей Пиктона. В это время прискакал гонец от генерала Гнейзенау, загнав своего коня: начальник штаба Блюхера сообщал, что пруссаки проигрывают сражение, пусть Веллингтон хотя бы задержит Нея у Катр-Бра. Герцог пообещал сделать всё возможное.

Снова загрохотали французские пушки; картечь со сладострастным чмоканьем впивалась в свежее мясо, гранаты вертелись на земле, прежде чем лопнуть на тысячу убийственных кусков. А потом в прогал между лесом и хутором Жемьонкур неожиданно хлынули кирасиры, пустившие коней сразу галопом.