Последний польский король. Коронация Николая I в Варшаве в 1829 г. и память о русско-польских войнах XVII – начала XIX в.

Показательна позиция великого князя Константина Павловича, именовавшего Царство Польское «страной» в документах самого разного порядка. Например, комментируя первые действия Николая I на престоле, он писал, что монарх «при восшествии своем на престол, обещал манифестом данным этой стране следовать по стопам покойного императора»[1439]. В переписке с высшими чиновниками империи в случае, если речь шла о делах одновременно в империи и Царстве, великий князь, как уже упоминалось, всегда употреблял слово «польский» перед словом «русский» или формировал сочетание «польско-русский»[1440]. Наконец, в переписке цесаревич называл каждого из своих братьев-монархов «императором и царем (кролем)» безотносительно к тому, что Александр I не был коронован в Польше, а вопрос коронации Николая I три года был в процессе обсуждения[1441]. Надо сказать, что в отношении последовательности титулов Константин Павлович следовал букве и форме императорского титула, в котором император, конечно, был «выше» короля.

Вместе с тем с началом Русско-турецкой войны 1828–1829 гг. Константин Павлович редуцировал свою обычную формулу. Теперь он титуловал Николая исключительно как «императора» или использовал внемаркированные определения, например «Его Величество» или «монарх»[1442]. Так, в письме от 8 (20) октября 1828 г. А. Х. Бенкендорфу великий князь сообщал: «Я не нахожу слов, любезный генерал, чтобы выразить Вам радость, с которой я узнал из Вашего письма от 30 сентября о занятии нашими войсками крепости Варны… Прошу Вас положить к стопам Его Величества мои самые искренние поздравления по этому случаю… Радость так велика и так всеобща и среди военных, и во всех классах общества, что нет возможности описать ее. Все в восторге… В честь этой победы сегодня слово Варна служит паролем. Этим способом мы из нашего отдаления приветствуем успех, приобретенный перед глазами нашего августейшего монарха»[1443]. При всем стремлении выступать адвокатом польской стороны цесаревич понимал или, быть может, интуитивно ощущал, что любая война актуализировала русский дискурс и упоминание польского контекста следовало отложить в сторону до наступления мирных времен.

В рамках риторического концепта Польша-страна произошло и осмысление такой категории, как «граница». За несколько дней до коронации в Варшаве император Николай I вернулся к вопросу о демаркационной линии между Царством Польским и Австрией. По приказанию цесаревича от 2 (14) мая несколько польских офицеров были командированы к генералу Довре «для занятий по демаркации между Австрией и Царством Польским»[1444]. Примечательно, что граница Российской империи на западе была представлена в этом распоряжении как проходящая по линии Австрия – Царство Польское, а не по линии Австрия – Российская империя. Эта же ментальная проекция определяла и территорию Царства Польского на востоке. Достаточно вспомнить церемонию передачи короны Анны Иоанновны на границе с Царством или один из предлагавшихся императором проектов символического «коронования»: Николай намеревался доставить корону к границе Царства Польского и надеть венец при ее пересечении[1445].