Читаем Последний польский король. Коронация Николая I в Варшаве в 1829 г. и память о русско-польских войнах XVII – начала XIX в. полностью

5 (17) мая в Варшаве было объявлено о скором приезде императора и короля[925]. По заведенной традиции, милости опережали прибытие монаршего кортежа: 27 апреля (9 мая) польский «Варшавский курьер» сообщил о возобновлении вручений ордена Св. Станислава, по случаю чего в Варшаве состоялся молебен[926], а две недели спустя великий князь Константин Павлович открыл перед Дворцом Сташица памятник Н. Копернику[927]. Как и в предшествующем году, из России в Польшу везли серьезный запас подарков, орденов и денег[928].

На сей раз император двигался к Варшаве заметно быстрее: выехав из Санкт-Петербурга и направившись по Динабургскому тракту[929], он прибыл в Варшаву всего неделю спустя[930]. Императора сопровождали великий князь Михаил Павлович, генералы П. А. Толстой и А. Х. Бенкендорф, министр двора П. М. Волконский и вице-канцлер К. В. Нессельроде. Несколько дней спустя в Варшаву прибыла и императрица[931]. К свите российского монарха также присоединился прусский принц Карл[932].

В годовщину своей коронации император Николай I присутствовал на параде, состоявшемся на Саксонской площади, и на торжественном молебне в соборе Св. Яна. «Санкт-Петербургские ведомости» сообщали, что «12 (24) мая в день торжественного своего коронования их величества государь император и государыня императрица изволили принимать в Королевском замке… поздравления знатных обоего пола особ, равно всех Штаб– и Обер-офицеров гвардии и армии»[933]. Вечером в театре было дано представление, а город был иллюминирован[934]. Несколькими днями позже Николай дал в Королевском замке большой обед, на который были приглашены министры, сенаторы и депутаты. В этот вечер монарх поднял тост за процветание польского народа[935].

В польских газетах появлялись и «Воспоминания» о прошлогодней церемонии. Так, известие о приезде императора и короля в Варшаву сопровождалось в «Варшавском курьере» указанием (в рубрике «Воспоминания»), что 5 (17) мая 1829 г. состоялся коронационный въезд монарха в город[936]. Аналогичным «Воспоминанием» был отмечен и сам день коронации 1829 г., и дата создания Царства Польского в 1815 г.[937] Отголоском коронации стала церемония помещения сердца Яна Собеского в новый саркофаг, который император приказал изготовить годом ранее и оплатил из личных средств[938].

Мероприятия – парады[939], балы, поездка в Беляны – продолжились и после празднования коронации[940]. В один из дней наследник, великий князь Александр Николаевич, посетил Варшавский университет и преподнес ему в дар гипсовые слепки, сделанные с рук солдата Преображенского полка, отличавшегося колоссальным ростом[941].

Нарратив народной любви был задействован вполне активно – толпы восторженного народа заполняли улицы[942], а газеты публиковали стихи в честь приезда императора[943]. Сопровождавшие Николая также фиксировали, что «Варшава была блестящей и оживленной»[944]. В честь монарха по примеру прошлого года было дано несколько обедов и балов, включая бал у председателя Сената графа С. Замойского[945]. Те же люди, те же действия.

8 (20) июня прошло и празднование годовщины создания Царства Польского, которое местная пресса именовала «воскрешением» королевства[946]. В этот день состоялись торжественная служба и военный парад, в котором приняли участие как польские, так и российские войска. При прохождении войск, которыми командовал цесаревич, присутствовали император, великий князь Михаил Павлович, прусский принц Карл, фельдмаршал И. И. Дибич-Забалканский, императорская свита, министры Царства Польского, сенаторы, депутаты и многочисленные дамы[947].

В целом празднование годовщины коронации и 15-летия создания Царства Польского носило общепринятый характер – молебен, частью которого было произнесение благодарственной речи в честь Александра I, военный парад, театральное представление и иллюминация города[948]. Присутствие императора, представителей династии, генеральского и офицерского корпусов и высших гражданских чиновников указывало на высокий статус мероприятия, а парад использовался для коммуникации монарха с подданными[949] и демонстрации имперской мощи и солидарности «единоплеменных народов».

Приезд императора предсказуемо стал поводом к активизации торговли и получению дополнительного дохода. Газеты сообщали о возможности купить вещи, которые так или иначе могли ассоциироваться с императорскими поездками в Варшаву 1829–1830 гг.: от портретов императорской четы[950] до музыкальных инструментов, игравших на одном из балов[951]. В номере «Варшавского курьера» за 12 (24) мая 1830 г. была размещена рекламная заметка ювелира Лионовича, который принимал заказы на изготовление колец в честь коронации 1829 г. с памятной гравировкой. Ювелир обещал, что кольца будут сделаны с использованием частиц сукна, по которому прошел кортеж, двигаясь от замка к собору Св. Яна[952].

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
100 великих литературных героев
100 великих литературных героев

Славный Гильгамеш и волшебница Медея, благородный Айвенго и двуликий Дориан Грей, легкомысленная Манон Леско и честолюбивый Жюльен Сорель, герой-защитник Тарас Бульба и «неопределенный» Чичиков, мудрый Сантьяго и славный солдат Василий Теркин… Литературные герои являются в наш мир, чтобы навечно поселиться в нем, творить и активно влиять на наши умы. Автор книги В.Н. Ерёмин рассуждает об основных идеях, которые принес в наш мир тот или иной литературный герой, как развивался его образ в общественном сознании и что он представляет собой в наши дни. Автор имеет свой, оригинальный взгляд на обсуждаемую тему, часто противоположный мнению, принятому в традиционном литературоведении.

Виктор Николаевич Еремин

История / Литературоведение / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии