Последний рассвет Тарайи

– Отдыхай, Качудай, – коротко ответил Зор, сунул за пазуху камень, медленно повалился на расстеленные вещи, уставившись в хмурое вечернее небо. Он пытался вспомнить лик каждого, будь то гариец или сирх, будь он мертв или жив. Хотелось заглянуть им всем в глаза и успокоить, отдать остатки своей искры, только бы все они обрели покой – живые в жизни, мертвые в вечности. В памяти вдруг явилось детство, отец, их бесконечные скитания. Он так и не смог тогда успокоить родителя и тот умирал с тоскою. Смерть в тоске – худшее, что может произойти с человеком. Он помнил, как изо всех сил старался гнать ту тоску от отца, но ничего поделать не мог, она была сильнее, выше, быстрее, она была везде, и иногда порой казалось, её щупальца тянулись даже к нему. Вот и сейчас происходило то же самое – гнусная тоска плела свои сети и для него, в намерениях окутать, одурманить, навсегда взяв в свой плен. Нет! Он не поддастся, ни за что… Сознание постепенно проваливалось в сон, в исцеляющее забытьё, и спустя мгновение гариец наконец-таки уснул.

***

– В туру! – Закричал Маргас и бойцы живо образовали строй.

На плато поднялись пятеро тулейцев, во главе которых был Сварг. Они стояли у склона, будто в ожидании чего-то, не решаясь подойти. Затем из-за кромки появились еще с дюжину – те втащили какие-то сундуки на гору и все вместе направились к лагерю мидейцев.

Зор вышел навстречу, Качудай и Маргас встали по обе руки.

С момента окончания битвы прошли уже вторые сутки. Погибших похоронили. Бойцы немного отдохнули, восстановив силы разнообразными плодами, которые росли в изобилии в округе. К удивлению степняков, местная растительная пища была очень питательна и имела особый неповторимый вкус, что прежней пищи, к которой все привыкли дома, никому и не требовалось.

Зор проснулся еще затемно, и долгое время прохаживался под парящей глыбой, вертел в руках трофей, добытый у варра, но пока так и не понял, как пользоваться этим ключом.

Позднее был долгий разговор с Маргасом – выясняли детали прошедших дней, а так же план возможных действий. К чему-то конкретному пока не пришли, но общие намётки скорректировали. Задача стояла пока одна – вскрыть эту чертову «птицу», а там будет видно.

– Дозволь, Урус-Зор!? – Сварг поднял вверх руку в приветствии.

– Не тревожься более, она теперь не впустит никого, пока мы здесь! – кивнул Зор на парящий камень.

– Птица пуста, – утвердительно кивнул Сварг, – Придут другие вскоре, но это неважно. Уходить вам надобно с Тулеи. Каращеи большой войной пойдут мстить. Мы хотели бы помочь. Мастера наши лучшие хоть никогда и не творили подобное, но всё же старались. Примите! – Сварг махнул рукой, носильщики сбросили крышки с ларцов.

– Эх-ты! – вскинул бровь Маргас, вытянув шею, заглядывая внутрь.

– Ваши поистрепались в делах ратных, да эти лучше и послужат хорошо, – Сварг достал из сундука меч в ножнах с приделанной заплечной сбруей, сунул руку в другой сундук, откуда вытащил головной убор, куртку странного покроя, протянул Маргасу, – Тебе на охрану живота и головы с благом!

Тулейцы начали доставать оружие, шлемы, куртки и раздавать мидейцам. Мечи были разные по длине, какие-то изогнуты, другие прямые. Мастера будто знали кому какой нужно, вручая оружие по росту и по роду – сирхам изогнутые, взамен своих уже выщербленных, обломанных, а гарийцам прямые под стать бывших.

Как ни странно, но доспехи подходили всем без исключения. Мечи покоились в искусно отделанных ножнах из плотной материи, чем-то напоминающей кожу, но гораздо плотнее и жестче. Головные уборы были из того же материала, вдобавок по краям и крестом к центру, закручиваясь в вихрь, отделаны блестящими желтыми пластинами с выгравированными на них мелкими узорами. Куртки же походили на рыбью чешую – крупные серебристые бляхи чудным образом были соединены меж собой, оставаясь подвижными, как тончайший шёлк.

– Тебе только это, Урус-Зор! – протянул Сварг шлем и куртку, – Лучше твоего меча ни один тулейский мастер не справит.

Зор принял подарок, примерил, подошло будто влитое. Он молча кивнул в знак благодарности, приложив ладонь к груди.

– Скажи, уважаемый, как здравие дочери твоей Ирелии? – подошел к нему Качудай, улучив момент.

– Нет её больше на Тулее. Покинула она землю нашу в лучшую жизнь, встав на путь свой! – С неким сожалением ответил Сварг, – Она сказала, что всегда тебя будет ждать и беречь твой очаг, как и обещала.