Последний разговор с Назымом

Да, в счастливые дни ладились все дела. Мир радовал, и не выл ветер за окном. Было все, кроме стихов. Потом камнем падала новость или неосторожное слово, тревоги, огорчения. Вместе с морщинами на лбу, вместе с тяжестью в груди, отчаянием вдохновенные стихи слетали к тебе с небес.

Ты испытал боль, узнав, что генсек Турецкой компартии Билен с партийным именем Марат оказался ничтожным завистливым человеком.

Марат по ночам врывался к нам в спальню:

– Чем вы здесь занимаетесь! Назым, ты больной, тебе спать надо!

А ты сидишь на голубом диване и диктуешь мне перевод статьи к утру. Марат, увидев исписанные страницы на журнальном столике, замолкает на полуслове:

– Я думал, вы… – и увидев блеск в твоих глазах. – Почему ты не жалеешь Веру, Назым?

Ты произносишь по-турецки:

– Здесь моя спальня, а не бюро турецкого генсека! И мне инспектор нравов в доме не нужен!

Никогда не забуду, как в дни ХХII съезда КПСС тебя не пригласили в Кремлевский дворец.

– Там все корреспонденты, даже буржуазные, там все, а меня не позвали! Неужели я опаснее буржуазных корреспондентов?! За что? Меня забыли или не хотели позвать?

Ты просил Билена:

– Узнай у них, почему так случилось? Ты же каждый день встречаешься с товарищами.

Тот важно обещал выяснить причину. Он видел, как ты мечешься по дому, умирая от ярости, от унижения, от того, что поганая ситуация тебя так волнует. А Билен любил интригу, любил понаблюдать за процессом страдания. Он приезжал к нам из Кремля обедать каждый день в перерывах между заседаниями съезда вместе со своей Марой. Жена турецкого генсека с плебейским высокомерием называла турок не иначе как цыганами. Но она, всего лишь домохозяйка, получила пригласительный билет на съезд! Они с Биленом угощали тебя съездовскими «делегатскими» сигаретами, показывали спецсувениры, о событиях и выступлениях рассказывали так, что никогда нельзя было понять их собственного к ним отношения. Когда они уходили, я говорила:

– Билен сказал тебе, в чем дело?

– Нет.

– Ну, ты бы спросил его…

– Вера, сколько раз можно спрашивать! Спрашиваю каждый день – не отвечает.

– Как не отвечает?

– Как всегда. Смотрит мне в глаза и молчит.

Потом в январе 1962 года, получив советский паспорт, ты сам задал этот и несколько других вопросов, волновавших тебя давно, в ЦК КПСС. Оказалось, что Билен сам просил не приглашать тебя на съезд якобы из-за болезни, хотя у тебя года два и насморка-то не было. Но ему, естественно, поверили.

Сначала ты кипел, хотел публично дать ему по морде, грозился его разоблачить.

– Вот теперь я все узнал. Что мне делать? Мы же будем встречаться, вынуждены иногда вместе работать!

Потом успокоился, решил послать его к чертовой матери.

– Не хочу даже коснуться этого вопроса. Буду с ним говорить только по делу, которое нас связывает. В остальное время буду молчать. Он умер для меня.