Последний разговор с Назымом

Я знаю, что приезжая в Лейпциг, в резиденцию Билена, ты именно так и вел себя с ним. А он до сих пор все удивляется, как ты изменился, замкнулся в последнее время. Да, Назым, люди упорно верят в тайну своей подлости.

Мы будем вместе, и вот однажды ты уедешь. Уедешь без меня, потому что я не могла даже представить себя в Германии. Все-таки война закончилась еще совсем недавно.

– Я сейчас поеду в Лейпциг, а то этот черт Марат собирался мне выговор давать, что я партии не помогаю. Назло мне устраивает такие вещи, что я должен как чиновник какой-то три месяца у него перед носом сидеть… Не знаю, что делать. Почему три месяца, откуда он это взял – никто не знает. И главное, у меня месяца никогда нет для спокойной работы, а тут три! Это чтобы меня постоянно держать в напряжении, потому что он знает, я человек дисциплинированный и буду мучиться оттого, что ехать не могу. Но ведь это произвол, глупо. Ах, Марат, Марат…

Так вот, в конце лета ты решил отдать ему эту партийную дань и поехать на двадцать дней в Лейпциг. А я в это время заканчивала курсы шоферов. Ты мне сказал:

– Учись водить машину хорошенько, чтобы мы сразу могли уехать в Коктебель, когда я вернусь из Германии. Я так мечтаю поехать вдвоем с тобой на машине.

Ты уехал ненадолго, но как много стихов – неотправленных писем ты привезешь мне из города Лейпцига. 27 августа 1960 года ты напишешь мне стихи, которые начали слагаться давно.

Я люблю тебя, как люблю есть хлеб, обмакнувши в соль,

как проснуться от жажды рано

и пить воду прямо из крана,

как с волнением, радостью и ожиданьем раскрывать посылку, неизвестно откуда, неизвестно с чем,

как впервые лететь в самолете над просторами океана,

как в Стамбуле в сумерки ощущать в себе странную тревогу.

Я люблю тебя, как слова: «Жив еще, слава Богу!»

Каждый мой день —

пахнущая неведомым миром дынная долька —

благодаря тебе,

все деревья тянут ко мне плоды только

благодаря тебе,

сколько меда благодаря тебе собираю я с цветов надежды,

даже в одинокие вечера —

анатолийский ковер, смеющийся возле столика, —

благодаря тебе.

И то, что я, завершая путь, не дошел до города, —

мне не так горько – благодаря тебе.

Благодаря тебе – я к себе не пускаю смерть.