Последний рубеж

– Да… – промолвил Эндель, подходя к нему ещё на несколько шагов.

– Ну, говори уже! – начал терять терпение гестаповец.

– Русский разведчик, который вам нужен, – это я… – медленно произнёс Мэри.

Глаза немца округлились, и взгляд от неожиданности застыл. Заметив, что тот опешил, Эндель молниеносным ударом локтем в центр солнечного сплетения сбил его с ног. Прежде чем тот успел восстановить дыхание и закричать, Мэри набросил ему на шею леску и, навалившись на него сверху, начал душить.

Несколько минут отчаянной борьбы на холодном мокром полу – и багровая, налившаяся кровью голова гестаповца бессильно откинулась набок, тело обмякло и застыло. В этот момент звонко стукнул крючок кабинки, и оттуда вышел Ральф. Эндель обернулся через плечо и увидел позади себя рослого, очень толстого и, по всей видимости, довольно сильного немца. Тот в свою очередь изумлённо сверлил глазами человека в госпитальной пижаме, сидящего на его мёртвом приятеле.

Смерив фашиста взглядом, Мэри понял, что ему с ним не справиться, выхватил из кобуры гестаповца пистолет и начал стрелять не целясь, как только тот кинулся на него. Четыре оглушительных выстрела отбросили Ральфа на несколько шагов назад, и он упал на одно колено. Пятым выстрелом в лоб Эндель разнёс ему голову.

Из коридора донеслись возбуждённые крики и торопливые шаги. Мэри схватил стоявшую в углу швабру и крепко запер ею дверь. Через несколько секунд в неё мощно толкнулись и яростно застучали.

– Кто стрелял? Что происходит?! Откройте! Быстро! – бешено заорали снаружи разгорячённые голоса.

Эндель стал судорожно стаскивать с задушенного гестаповца форму, стараясь не обращать внимания на оглушительные удары, от которых сыпалась штукатурка и трещали старые деревянные панели. Прежде чем персоналу госпиталя удалось высадить дверь и ворваться внутрь туалета, Мэри успел сгрести в охапку снятую одежду и обувь, подобрать портфель Ральфа с картой и молниеносно выпрыгнуть в окно.

Он упал на покатую крышу металлического гаража, скатился с неё в высокие кусты, растущие вдоль задней стены здания, и скрываемый ими заполз в заброшенный незапертый подвал. Там Эндель сорвал с себя госпитальную пижаму, быстро надел гестаповскую форму, которая оказалась ему немного велика, и спрятал за пазуху вытащенную из потрёпанного портфеля новенькую, аккуратно и подробно начерченную военную карту. Затем он оторвал от внутренней полы́ пижамной рубашки пришитое к ней письмо Андрея Полине, которое ни на минуту не рисковал оставлять без присмотра, и, сунув его в карман, вышел на улицу.

Беспокойно озираясь по сторонам, Мэри быстро зашагал через внутренний дворик госпиталя. На краю мусорной ямы он остановился и ещё раз с горечью в сердце посмотрел на застреленных детей. «Как же прав был Холостяков! – подумал Эндель. – Действительно, схватить бы сейчас автомат и крошить без разбора всех этих ублюдков, пока…»

– Это я их замочил… – проскрипел за его спиной хриплый прокуренный голос.

Мэри обернулся и увидел перед собой того самого солдата, который полчаса назад вошёл в этот дворик, потрясывая пистолетом. Из его рта по-прежнему торчала широкая длинная самокрутка, свёрнутая из немецкой газеты. На ней ещё прочитывались мелкие жирные буквы: «8 сентября 1942 года Новороссийск пал…».

– Издалека стрелял и прямо в яблочко! – похвастался фашист, глубоко затягиваясь. Быстро скользнувшие по самокрутке раскалённые угольки жадно сглотнули слова «Новороссийск пал…».

С дурацким смешком, вытаращив ничего не выражающие глаза с красными прожилками на белках, он распустил по ветру шлейф дыма, и Эндель ясно почувствовал в нём приторно-терпкий запах марихуаны.

– А вы, наверное, от Брунса? – осторожно поинтересовался немец.

Мэри воровато осмотрелся в грязном, заваленном нечистотами дворике. Было очевидно, что без лишней надобности в это гадкое место никто не забредает. Поэтому утвердительно ответить на вопрос фрица показалось ему единственным способом объяснить своё нахождение здесь, чтобы не вызывать лишних подозрений – вдвойне ненужных в его и так осложнившемся положении.

– Ну конечно! – ответил Эндель. – От кого же ещё?

– Тогда как и договаривались… – полушёпотом проговорил немец, протягивая ему бумажный пакет, который он достал из-за спины.

– Спасибо… – произнёс Мэри и, торопливо пихнув пакет под мышку, быстро зашагал прочь в расчёте скорее избавиться от случайного, очень некстати подвернувшегося собеседника.

– Господин офицер! – окликнул его солдат.

– Что-то ещё? – как можно мягче и медленнее спросил Эндель, лениво оборачиваясь и натужно улыбаясь, чтобы скрыть волнение и спешку.

– Ну да… – растерянно посмотрел на него солдат. – Десять марок. Вы же не заплатили.

Мэри постоял несколько секунд, внимательно разглядывая немца, как будто что-то вспоминая, и затем, пытаясь выиграть время на размышления, стал медленно разворачивать пакет. Оказалось, что он доверху набит сухой мелко рубленной травой буро-зелёного цвета. Поняв, что перед ним обычный наркоторговец, который не представляет серьёзной опасности, Эндель швырнул пакет с анашой обратно ему в руки и сказал: