Последний рубеж

– На самом деле я не знаю никакого Брунса. И мне это не нужно.

Не дожидаясь, пока опешивший немец ещё что-нибудь спросит, он резко развернулся и вышел из подворотни на оживлённую улицу. Фасады домов были сплошь побиты пулями и осколками. От высоких деревьев остались лишь обугленные и расколотые пеньки. Дорога и тротуары были завалены раскрошенными кирпичами и битыми стёклами. Мимо него, тяжело грохоча, проползли несколько грузовиков со снарядами, часто уставленные вдоль бортов длинными ветками для маскировки. Навстречу ему проехали три легковые машины, буксировавшие на прицепах лёгкие гаубицы. Солдаты в длинном строю, неожиданно вышедшие из-за угла старинного здания, обложенного до второго этажа дырявыми мешками с песком, при встрече с ним вскинули руки в нацистском приветствии.

Пропустив строй мимо себя, Мэри отошёл в сторону и остановился за деревом в тени руин высокого разрушенного авиабомбой здания. Он сосредоточенно осмотрелся, приглядываясь к подробностям бурлящей вокруг него жизни немецкого гарнизона. Она была совершенно незнакома и чужда ему, а Эндель в форме офицера гестапо привлекал к себе внимание.

«Надо бы быстрее избавиться от этой одежды, – судорожно размышлял он, тут же вспоминая про оставленного во внутреннем дворике госпиталя торговца наркотиками. – Как раз то что нужно! Разве кто-то может быть незаметнее рядовых солдат, которые сотнями бродят по этим улицам?»

Походив несколько минут кругами, Мэри неспешным шагом направился обратно в подворотню. Солдат по-прежнему сидел на пеньке возле помойки, плевал от безделья на землю и время от времени окидывал скучающим взглядом обшарпанные стены. Увидев вернувшегося гестаповца, он заметно напрягся и испуганно уставился на него.

Эндель на ходу подхватил с земли массивный кусок толстой металлической трубы и направился прямо в его сторону. Солдат быстро вскочил с пенька и, трусливо пятясь назад, то жалостно выставляя вперёд руки, то отчаянно прижимая их к груди, дрожащим, срывающимся от испуга голосом залепетал:

– Я вам всё объясню, господин офицер. Это Брунс! Он нас заставляет. Что могу сделать? Я больше не буду. Поверьте мне, пожалуйста! Ни сам курить, ни другим продавать. Никогда!

Заметив, что гестаповец не обращает на его слова ни малейшего внимания, но уже замахивается, солдат развернулся и со всех ног побежал прочь. Мэри швырнул кусок трубы ему в ноги, тот споткнулся и падая ударился головой об угол гаража. Усевшись на земле и стирая с лица дрожащими руками стекающую со лба кровь, он не переставал повторять:

– Это было последний раз, господин офицер. Пожалейте меня! Я выдам вам их всех. Обещаю! Перечислю поименно. Пальцем покажу каждого, кто продаёт, если хотите.

Подобрав с земли кусок трубы, Эндель с размаху ударил фрица в висок зазубренным концом. Солдат рухнул на землю, и из глубокой раны, тяжело пульсируя, поползла ярко-красная струя. Мэри быстро перетащил тело к помойной яме и опустил в неё голову убитого, пока растекающееся с виска багровое пятно не дошло до воротника, и принялся стаскивать с фашиста форму.

Переодевшись, Эндель столкнул ногой труп в мусорку, выбросил туда же вещи гестаповца, аккуратно спрятал под кителем, заткнув за ремень, сложенную карту вместе с письмом Андрея, повесил на шею новенький, ещё пахнущий заводским маслом, автомат наркоторговца и вновь вышел на улицу.

Там царило заметное оживление. Центральный вход в здание госпиталя был оцеплен. Несколько сотрудников гестапо проверяли документы у проходивших мимо людей. Мэри, как можно сильнее надвинув на лоб пилотку и стараясь не проявлять спешки, двинулся по заваленной обугленными кирпичами улице прочь от госпиталя.

Прямо перед ним, плотно прижавшись к тротуару и с визгом чавкнув тормозами, остановился недавно покрашенный в яркий светло-песочный цвет «кюбельваген» командира 73-й дивизии Альфреда Шэффера. Оберст проворно выскочил из машины и, раздавая на ходу указания, быстрым шагом двинулся к госпиталю. Попадавшиеся ему на пути бодро вскидывали руки в нацистском приветствии. Занятый своими мыслями, он проходил мимо, не обращая на них никакого внимания, продолжая активно жестикулировать и громко переговариваться с подчинёнными. Было заметно, что Шэффер в высшей степени раздражён и требует от офицеров скорейшего исполнения приказов. Однако, скользнув беглым взглядом по Энделю, вскинувшему перед ним, как и другие, руку с возгласом «Хайль Гитлер!», он остановился, пристально посмотрел на его мятую, грязную, явно не по росту форму и, не произнося ни слова, двинулся к нему. Подчинённые тоже замерли на месте и начали внимательно глядеть в сторону Мэри. Когда Шэфферу оставалось до застывшего Энделя несколько шагов, между ними неожиданно выросла фигура молодого подтянутого лейтенанта. Он коротко козырнул, и, не дожидаясь разрешения, заговорил: