Последний рубеж

Над снегом в рваных складках каменистого пляжа трещали от порывистого ветра короткими оголёнными сучьями редкие кусты. Морозный норд-ост безжалостно швырял в лица колючую снежную крошку и тихо гудел в ушах. Минута прошла в полном безмолвии. Ни один боец не пошевелился.

– Напра-а-во! – резко скомандовал Куников. – Бего-ом марш!

Начались упорные тренировки. Вслед за Цезарем десантники в полном обмундировании, с гранатами на поясе и с автоматами на шее спрыгивали с деревянных макетов катеров в обжигающе студёную воду и насквозь промокшие карабкались на пронизывающем ветру по десятиметровой обледенелой крутизне береговых обрывов, сложенных из хрупких слоистых мергелей, хрустко ломавшихся под сапогами и разрезавших до крови окоченевшие пальцы. Мокрый ветер острыми ударами сёк в лицо, выдавливая слёзы из глаз и ослепляя тысячами ледяных игл.

Едва солдаты выбирались на вершину склона, из-за одинокого камня неожиданно вылетала учебная граната. Они вмиг падали на землю, покрытую ледяной грязью, а боец, оказавшийся к гранате ближе всего, кому при взрыве не было бы спасения, молниеносно отбрасывал её обратно в ту сторону, откуда она прилетела. Такие навыки Куников оттачивал со своим отрядом до автоматизма. До подсознательной машинальности тренировались десантники и в стрельбе по звуку, и в метании гранат из любого положения, учились быстро окапываться и перемещаться короткими перебежками, постоянно меняя позиции.

Под скрупулёзным контролем майора подробно изучались добытые в последних боях с немцами и их союзниками пулемёты, миномёты и орудия всех систем, какие им, возможно, предстояло захватить во время первого броска и затем повернуть против фашистов. С завязанными глазами они разбирали и собирали хорошо знакомое русское, ленд-лизовское английское и трофейное немецкое оружие, отрабатывали приёмы самбо и способы метания штык-ножей. На очередном совещании у Холостякова было решено, что для бо́льшей мобильности отряд будет иметь с собой только гранаты и автоматы с максимально возможным количеством патронов. Всё остальное, что может потребоваться в зависимости от складывающейся обстановки, предстояло добывать в неравном бою.

Большое внимание уделялось медицине. Под руководством опытных докторов солдаты вместе с Цезарем учились останавливать кровотечения, бинтовать друг друга и даже накладывать шины при переломах. Майор также настоял, чтобы отряду был предоставлен опытный инструктор по сапёрному делу, под контролем которого десантники учились распознавать минные поля и осуществлять разминирование местности.

С каждым днём Куникову становилось всё очевиднее, что солдат надо готовить к ночному бою. Он прекрасно понимал его запредельную даже для опытных командиров сложность, требующую стальной воли и величайшей стойкости духа, умения безошибочно ориентироваться вслепую, грамотно рассчитывать время и корректировать манёвры своего отряда по едва заметным в оглушающем грохоте сражения шумам и по ярким ослепляющим вспышкам выстрелов.

Цезарь с присущей ему тщательностью лично разработал систему коротких команд и жестов, которые облегчали и ускоряли управление, добивался, чтобы солдаты по голосу и даже по шёпоту безошибочно узнавали друг друга в ночи – темнота помогала ему сберегать людей. Расчётливый и предусмотрительный, он всегда сторонился геройского бахвальства, зачастую называвшегося фронтовыми корреспондентами самоотверженностью, и признавал смерть только неизбежную и неотвратимую, за которую враг заплатит втридорога…

– Ускорились, бойцы! Последний участок! – прокричал Куников сквозь белёсую пелену начинавшегося снегопада, наблюдая, как бегущие впереди него, утомлённые длинным марш-броском пятьдесят шатающихся на напористом ветру фигур в промокших от пота и снега ватниках поднимаются по восходящему серпантину. Издали майор видел, как они, мелькая один за другим на фоне пламенеющего морозного заката, ныряют в широкий просвет между обледеневшими скалами.

Не успел хвост колонны втянуться за поворот, как оттуда с раскатистым эхом прогремели несколько длинных автоматных очередей, на которые мгновенно ответили десяток других. Цезарь быстро догнал солдат и, расталкивая их сильными движениями, выбежал вперёд. В начале колонны, уткнувшись ещё горячими лицами в обтаивающий вокруг них снег, лежали четверо убитых краснофлотцев. В тридцати-сорока метрах перед ними беспорядочно валялись около десятка расстрелянных его бойцами диверсантов из немецкого разведотряда, на который они случайно натолкнулись за поворотом, а вдаль по дороге, уже почти растворившись в пелене усиливающегося снегопада, бросив оружие, убегали трое уцелевших фашистов.

– Догна-ать! – проревел Куников и первым бросился в погоню.

Отряд, утомлённый продолжительным марш-броском, нагруженный тяжёлым оружием и болтающимися на поясе гранатами, был не в состоянии догнать бежавших налегке немцев, и через несколько минут стало очевидно, что фашисты с каждым шагом всё сильнее отрываются от преследователей.