Последний рубеж

А кандидат в президенты Украины, искрометная Юлия Тимошенко, позируя с румяным пирогом на голове, определила трагедию как «защиту зданий администрации». В угоду прозападному электорату и чьим-то интересам все границы и рамки приличия были стерты. Украина нащупывала дно. Ужасную новость сменяла абсурдная. Якобы спасаясь от российской угрозы в виде массового прибытия добровольцев, Государственная авиационная служба Украины объявила о приостановке авиасообщения Донецка и Харькова с Россией. Решение по отсечению лиц, дестабилизировавших ситуацию в стране, было понятно, но несколько наигранно, ибо пресловутые «российские боевики» и прочие лица, разрушающие украинскую государственность, скорее всего, самолетами не летали, а спокойно пользовались иными видами транспорта, пересекая практически открытую межгосударственную границу, и, вероятно, инкогнито. Но исторические мосты с Россией было приказано сжигать. Как и людей в злополучном одесском Доме профсоюзов.

— Ну и ну… Подбросили дровишек в печку, — прокомментировал Александр Сергеевич.

Ярослав, не сказав ни слова, вышел из дома и стал набирать номер Олега.

— Здравствуй, коллега. Ты можешь говорить?

— Валяй. Только сразу говорю, никакой работы не будет. Я на рыбалке и наконец-то отдыхаю душой и телом.

— Ясно. Значит, новости ты не смотрел?

— Так вот ты о чем! Смотреть не смотрел, но интернет еще никто не отменял. Я в шоке, Славик, самый мирный и позитивный город накрыла эта чертова чума!

— А кто-то мне говорил, «пошумят и успокоятся», — заметил Ярослав. — Пошумят — это когда деревня на деревню морду бьют, а тут нечто другое. А что ты скажешь насчет запрета на полеты, читал что-нибудь такое?

— Ничего я тебе говорить не буду, дай пожить спокойно! На досуге тетке позвоню и заодно этому товарищу из управления. Пусть сами обрисуют, как нам жить дальше, — очень сдержанно ответил Олег. — Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так. Закон Мерфи, елы-палы.

Снова вечер, снова беседка. Холодный северный ветер стремительно менял погоду, грубо вмешиваясь в размеренный ход праздников. Мангал с потрескивающими в нем поленьями лишь слегка согревал полуоткрытое помещение. Неугомонные лягушки прекратили вечерние выступления на время холодов. Темнело.

— А я тебе говорю, Слав, Троянского коня туда запустили, вернее, двух. Нуланд со своими печеньками — это первый конь. А ноги второго, похоже, растут оттуда, где живем с тобой мы, — важно рассуждал Александр Сергеевич, в прошлом выпускник Института марксизма-ленинизма, ныне человек, активно отслеживающий все политические баталии.

— Да, но вспышка такая… — задумчиво произнес Ярослав. — Мой коллега, хохол обрусевший, говорил, «пошумят и успокоятся». Вроде никогда там стабильности не было, но тут настоящей горячей точкой пахнет.

— Действительно, все серьезней, чем многие ожидали. Но с другой стороны, как бы ты хотел? Часть населения, ведомая определенными силами, поддерживала государственный переворот. Теперь последовал ответ несогласных с ними, ведомых другими силами. Вот и все! Поле битвы — Украина, разделенная ровно пополам. Вот ты мне скажи, какова цель дестабилизации в Украине, смены режима и тому подобное?

— Борьба за власть, — наспех выпалил Ярослав.

— Это и так понятно. Включи немного голову: кто с кем и за что там борется?

— М-м-м… Борьба политических элит, мировых элит.

— Тепло. А Украина-то им зачем? — наседал отец.

— Как зачем? Большое государство, бизнес, акватория Черного моря. Может быть, газопровод, диверсификация поставок энергоресурсов, — с чувством собственного достоинства перечислил Ярослав.

— Не в том направлении мыслишь, не там первопричина. Цель их — Россия. Это их настоящая цель. Сама Россия! Ее природные богатства и уникальная территория. С народом или без, но она нужна им. Об этом уже не раз высказывался ряд западных политиков. Мол, несправедливо, что одно государство распоряжается такими богатствами, да еще и палки в колеса вставляет. Мы им веками как бельмо в глазу, и доброжелателей таких у нас ой как много.

— Но это их проблемы, а на масштабную войну сейчас никто не пойдет, — перебил Ярослав отца.