Последний рубеж

— Вообще-то получается. Только не очень. Когда вроде бы уже никаких мыслей нет, появляется мысль, что никаких мыслей нет. А когда ее прогоняю, появляется другая мысль. Мысль о том, что мысли о том, что у меня нет мыслей, больше нет. А когда с ней справляюсь, появляется мысль о том, что у меня больше нет мысли о том, что мысли о том, что у меня нет больше мыслей, больше нет. Ну и так далее. Эти мысли такие цеплючие. Заразы!

— Плохо, — сказала девушка.

Влад развел руками:

— Понимаю, что плохо. А что делать?

— Забудь все слова, какие знаешь, — посоветовала Тыяхша. — Пользуйся образами. Представь, что твой ум — пустыня, а мысли — дюны. И пусть дюны катятся по пустыне. Только так: сначала одна дюна, потом, через промежуток — другая, потом, через больший промежуток — третья. И так дальше. И старайся, чтобы промежутки между появлением дюн становились все дольше и дольше. Добейся, чтобы промежуток стал равен вечности.

— У меня на это может уйти и вечность…

— Или миг. Этого нельзя угадать, пока не попробуешь.

Влад попробовал. Попробовал честно. Потому-то через какое-то время завыл. Вой этот прозвучал жутко. Так безысходно воет волк на луну долгой зимней ночью или спящий человек, который пытается крикнуть, чего-то сильно испугавшись во сне. Тыяхша, выводя Влада из транса, хлопнула его по плечу. И когда солдат очнулся, спросила:

— Ты чего воешь?

— Страшно стало, — признался Влад и перекрестился. — Там такая пустая пустота в пустыне случилась, что не выдержал. Будто выпрыгнул из самолета, а через десять секунд вспомнил, что парашют забыл нацепить. Полные штаны восторга. Извини, если напугал.

— Не извиняйся. Что страх испытал — это даже хорошо.

— Чего ж хорошего?

— Ведь это смуллт аган дой. Что на всеобщем означает… — Тыяхша недовольно покачала головой. — Вот же! Опять слово забыла.

— Волнение души, — дословно перевел Влад, а потом предложил подходящий эквивалент: — Чувство, наверное. Или — эмоция.

Тыяхша обрадовалась так, будто не слово они нашли, а банкноту номиналом в сто миллионов федеральных талеров:

— Да-да, эмоция! Спасибо, что напомнил.

— На здоровье. И что у нас с эмоцией?

— Понимаешь, — пояснила девушка, — чтобы изменять состояние ума, недостаточно одного умения освобождаться от мыслей. Надо уметь обращаться и с эмоциями.

— В том смысле, что не нужно быть рабом своих эмоций? — догадался образованный солдат. — Так? Надо со страшной силой с ними бороться — в этом смысле?

Но Тыяхша возразила:

— Если ты борешься с эмоцией, разве ты не остаешься ее рабом?

Влад несколько растерялся:

— А как тогда быть?

— Нужно использовать заключенную в эмоциях энергию.

— Ну-ка с этого места медленнее и подробнее.

— Во-первых, в тот миг, когда испытываешь какую-нибудь эмоцию — злость, например, или уныние, или радость, или тот же самый страх — не надо выплескивать ее на то, по причине чего она возникла.

Вот этого Влад совсем не понял:

— А на что ее тогда выплескивать?

— Да не надо ее никуда выплескивать!

— Обратить на себя и взорваться?

— Не обратить на себя, а представить ее как чистую энергию и дать ей возможность циркулировать свободно. Нужно сосредоточиться на том, что эмоция — это только энергия и ничего более. Нужно научиться срывать с энергии маски — «уныние», «злость», «радость», «страх» — и видеть ее в чистом виде. Потому что никакого страха, радости и прочего на самом деле нет. Есть энергия.

Влад слушал Охотницу, не перебивая. И не забывал при этом бросать на умную девушку любопытные взгляды. Личность учительницы интересовала его, пожалуй, не меньше, чем содержание урока. В какой-то миг Тыяхше показалось, что землянин слишком рассеян, что его мысли где-то далеко, поэтому спросила:

— Алло! Влад, ты меня слушаешь?

— Внимательно, — поспешил заверить он. — Ты сказала, что между страхом и радостью нет разницы. Разве?

— Только в названиях. Твой ум говорит тебе про что-то: «Страшно», и ты боишься. А скажет про то же самое: «Какое чудо», и ты ликуешь. Ум большой баловник и путаник.

Тут же примерив сказанное на себя, Влад заметил:

— Я думаю, это сложно — срывать маски. Слышала песенку? — И он, страшно фальшивя, напел: — «Мы себе не выбирали маски в этом карнавале…»

— Нет, не слышала, — поморщилась Тыяхша.

— Ее сейчас везде крутят.

— Я уже вторую неделю живу в пределах Долины Молчания. А насчет масок… Маски срывать только поначалу сложно. Но почувствовав себя однажды огнем, больше никогда не захочешь быть горящим поленом. И тогда уже само собой все будет получаться.

— Хорошо бы, — мечтательно протянул Влад.

— Давай вот что попробуем, — предложила Тыяхша. — Я сейчас тебе одну вещь скажу. Думаю, ты на нее поймаешься. И когда это случится, постарайся сначала почувствовать себя не Владом, который испытывает эмоцию, а самой эмоцией. А потом забудь, что ты — эмоция, и обнаружь себя энергией в чистом виде. Давай?

Влад естественно повелся:

— Давай.

— Только сними для начала шляпу, — попросила Тыяхша.

— Зачем?

— Ты и так-то выглядишь, как идиот, а в этой шляпе — как полный идиот.

— А вот и не сниму, — вспыхнул Влад. — Из принципа.

— Обиделся?

— Обиделся.

— Ты теперь обиженный Влад?

— Ну…