Последний рубеж

— А теперь стань не обиженным Владом, а просто обидой. А потом сорви с обиды маску и сделайся чистой энергией. Давай!

Влад все понял, хохотнул и попробовал. Но вскоре огорченно замотал головой:

— Нет, не могу.

— В чем проблема? — спросила у него Тыяхша голосом врача, пытающего пациента.

— Понимаешь, — объяснил «пациент», — я теперь знаю, что ты нарочно меня идиотом назвала. И обида сама собой ушла.

— Ну хорошо. Тогда вновь сделай свой ум пустыней. И когда испытаешь тот самый ужас, не ори, как резаный, а убедись, что твой страх — это всего лишь энергия.

Через время, необходимое на то, чтобы это время прошло, Влад обрадованно воскликнул:

— Получилось! — И поторопился рассказать: — Сначала, как тогда, страшно стало от онемевшей и обессмысленной пустоты. Но я взял и представил, что мой страх — мираж. И только представил, вообще ничего не стало. И я возрадовался.

— Вот видишь, — назидательным тоном сказала Тыяхша, — ты превратил свой страх в ничто, а ничто — в радость. Что это значит?

— Что?

— Что это ничто и есть энергия. И ты можешь управлять этой энергией. Страх или радость — разницы нет. Все — энергия.

— Понимаю. А дальше что?

— А дальше… Подожди.

3

Охотница осадила жеребца и принялась вертеть головой, пытаясь кого-то или что-то увидеть. Даже в стременах привстала. И все это делала с явной опаской, не выпуская из рук заряженного золотой стрелой арбалета.

Ее напряжение передалось Владу. Озираясь по сторонам, он сорвал с плеча винтовку. И развернулся к девушке спиной, чтобы прикрыть ее с тыла. Так чисто механически сработал в солдате армейский навык.

За разговором они прошли приличное расстояние — удалились от холма, где повстречались, километра на три-четыре. А то и на все пять. И вышли на какое-то подобие грунтовой дороги, которая, впрочем, от бездорожья мало чем отличалась — те же камни, те же ямы и бугры. Только разве по невзрачным кустам, растущим с двух сторон в линию, и можно было понять, что это все-таки дорога.

— Зверь? — тихо спросил Влад, не оборачиваясь.

— Зверь, — подтвердила его догадку Тыяхша, но через пару секунд успокоила: — Был.

— Ушел гад?

— Ушел.

— То-то мне не страшно, — заметил Влад, опуская оружие. И собрался было поразглагольствовать на тему развития открывшихся у него способностей, но не успел.

— Там что-то есть! — крикнула Охотница.

— Где?! — вновь вскинул винтовку Влад.

Тыяхша не ответила, дала коню шенкеля и проскакала дальше по дороге. Метров через сорок остановилась и спешилась, склонившись над чем-то.

Когда Влад подбежал, то увидел, над чем.

Над трупом.

То, что перед ним мертвец, Влад понял с одного взгляда: живой человек, пусть даже и раненый, всегда лежит в максимально удобной позе, мертвый — как кем-то брошенная вещь. Впрочем, в этой обернутой в задубевший плащ темно-коричневой массе с трудом можно было разобрать человека. Безобразно скрюченное тело походило на человеческое столь же, сколько высушенная груша на только что сорванную. Зрелище было то еще — не для слабонервных. Влад не выдержал и отвернулся. Но, преодолевая секундную слабость и сдерживая рвотные позывы, заставил себя вновь поглядеть. Не солдат, что ли? Мертвых не видел?

Видел.

Но таких вот — нет.

Несчастный лежал с поджатыми ногами, неестественно вывернув руки. На его скукожившемся лице выделялся перекошенный рот, который походил на нору мелкого зверька. Превратившаяся в пергамент кожа местами потрескалась. С носа она и вовсе сползла. Глаза отсутствовали. Лунки глазниц запеклись.

— Давно, наверное, лежит? — предположил Влад, протолкнув ком в горле.

— И четверти часа не прошло, — прикинула девушка по каким-то, ей только одной ведомым приметам.

Влада внезапно пронзило понимание, что и он бы стал вот таким же сухарем, если бы Тыяхша не успела выстрелить. Там, на холме. Его аж передернуло от этой мысли, а с губ сорвалось:

— Вот хрень-то!

Охотница тем временем подняла валяющуюся рядом с трупом сумку, заглянула внутрь и определила:

— Курьер. Судя по всему, из Досхана в Киарройок возвращался.

Влад, прикинув расстояние от административной столицы округа Амве до столицы Схомии, удивился:

— Неужели пешком шел?

— Лошадь, наверное, убежала, — предположила Тыяхша. — Или Зверь забрал.

— Жаль, пригодилась бы лошадка, — сказал Влад, чтобы хоть что-то сказать. А потом спросил: — Что теперь с ним делать? К родственникам везти?

Девушка мотнула головой:

— Зачем? Сами справимся.

— А как у вас принято? Закапываете?

— Нет.

— Сжигаете?

— Зачем?

— А как тогда?

Тыяхша не ответила. Отошла к лошади и принесла небольшой кожаный мешок, похожий на кисет. Но не кисет — внутри что-то постукивало. Уж точно не табак.

— Что это? — заинтересовался Влад.

Девушка вновь промолчала, лишь повела плечом: мол, сам сейчас все увидишь. Развязала шнурок и вытащила горсть разноцветных стеклянных шаров. Выбрала два темно-болотного цвета размером с перепелиное яйцо. А потом сотворила нечто странное — упала на колени перед трупом и впихнула один шар в правую его глазницу, а другой — в левую. Влад не понял сути ритуала:

— Для чего это?