Последний сеанс (сборник)

Маленький бельгиец снова направился к двери. Он был озадачен. Его быстрый ум снова и снова обдумывал только что рассказанную ему историю. И все-таки, хотя его мысли были заняты, Пуаро мучило ощущение, что тут что-то не так. И это имело какое-то отношение к нему самому, а не к Бенедикту Фарли.

Когда он взялся за дверную ручку, в голове у него прояснилось. Он, Эркюль Пуаро, совершил ошибку! Сыщик снова вернулся в комнату.

– Тысяча извинений! Я так заинтересовался вашей проблемой, что сделал глупость. То письмо, которое я вам отдал… я по ошибке сунул руку в правый карман вместо левого…

– В чем дело? В чем дело?

– То письмо, которое я вам только что отдал, – это письмо с извинениями от моей прачки насчет стирки воротничков. – Виновато улыбаясь, Пуаро сунул руку в левый карман. – Вот ваше письмо.

Бенедикт Фарли выхватил у него письмо и проворчал:

– Какого черта вы не соображаете, что делаете?

Пуаро забрал письмо от своей прачки, еще раз мило извинился и вышел из комнаты.

На мгновение он остановился на просторной лестничной площадке. Прямо напротив него стоял большой старый дубовый диван, а перед ним – длинный узкий стол. На столе лежали журналы. Еще там стояли два кресла и столик с цветами. Это немного напоминало ему комнату ожидания у дантиста.

Дворецкий ждал его в холле внизу, чтобы выпустить.

– Вызвать вам такси, сэр?

– Нет, спасибо. Вечер чудесный, и я пройдусь пешком.

Несколько мгновений Эркюль Пуаро постоял на тротуаре, ожидая промежутка в потоке машин, чтобы перейти оживленную дорогу. Его лоб прорезала морщина.

– Нет, – сказал он сам себе. – Я совсем не понимаю. Все это бессмысленно. С сожалением должен это признать, но я, Эркюль Пуаро, совершенно сбит с толку.

* * *

Это были события, которые можно было назвать первым актом драмы. Второй акт имел место неделю спустя. Он начался с телефонного звонка от одного врача, Джона Стиллингфлита. Тот сказал, совершенно не придерживаясь врачебной этики:

– Пуаро, старина, вы?.. Это Стиллингфлит.

– Да, друг мой. В чем дело?

– Я звоню из Норуэй-хаус, дома Бенедикта Фарли.

– Вот как? – В голосе Пуаро зазвучал интерес. – И что с… мистером Фарли?

– Он мертв. Застрелился сегодня днем.

Пауза. Затем сыщик произнес:

– Да…

– Я замечаю, что вы не слишком удивлены. Знаете что-то об этом, старина?

– Почему вы так думаете?

– Ну, это не блестящая дедукция, или телепатия, или что-то вроде этого. Мы нашли письмо к вам от Фарли, в котором он назначил вам встречу примерно неделю назад.

– Понятно.

– У нас тут прикормленный инспектор полиции – нужно быть осторожным, вы же понимаете, когда один из этих миллионеров кончает с собой. Не могли бы вы пролить свет на это дело? Если да, то, может, приедете?

– Приеду немедленно.

– Очень любезно с вашей стороны, старина. Грязное же, видимо, дельце, а?

Пуаро просто повторил, что выедет тотчас же.

– Не хотите раскрывать секреты по телефону? Вы совершенно правы. Пока.

Через четверть часа маленький бельгиец уже сидел в библиотеке, длинной комнате с низким потолком в задней части Норуэй-хаус на нижнем этаже. В комнате находились еще пять человек: инспектор Барнетт, доктор Стиллингфлит, миссис Фарли, вдова миллионера, Джоанна Фарли, его единственная дочь, и Хьюго Корнуорти, его личный секретарь.

Инспектор Барнетт – скромный мужчина с выправкой военного. Доктор Стиллингфлит, чьи профессиональные манеры разительно отличались от стиля его беседы по телефону, – высокий молодой человек с вытянутым лицом, лет тридцати. Миссис Фарли – красивая темноволосая женщина, явно намного моложе своего мужа, с упрямо сжатыми губами и черными глазами, не выражавшими никаких эмоций; казалось, она полностью владеет собой. У Джоанны Фарли были светлые волосы и веснушчатое лицо, большой нос и подбородок она явно унаследовала от отца; глаза выражали ум и проницательность. Хьюго Корнуорти, привлекательный молодой человек, носил полностью соответствующую его должности одежду; он выглядел умным и знающим свое дело.

После приветствий и знакомства Пуаро просто и ясно обрисовал обстоятельства своего визита и рассказал ту историю, которую поведал ему Бенедикт Фарли. Он не мог пожаловаться на отсутствие интереса.

– Самая необычная история, какую я когда-либо слышал! – сказал инспектор. – Сон, а? Вы что-нибудь знали об этом, миссис Фарли?

Вдова чуть склонила голову.

– Мой муж упоминал об этом. Этот сон его очень тревожил. Я… я сказала ему, что все дело в несварении – его диета, знаете ли, была очень странной, – и предложила ему позвать доктора Стиллингфлита.

Молодой человек покачал головой.

– Он не консультировался со мной. Из истории, рассказанной мсье Пуаро, я понял, что он ходил на Харли-стрит.

– Я бы хотел услышать ваш совет начет этого, доктор, – сказал Пуаро. – Мистер Фарли сказал мне, что он консультировался с тремя специалистами. Что вы думаете о выдвинутых ими теориях?

Стиллингфлит нахмурился.

– Трудно сказать. Нужно принять во внимание: то, что он передал вам, не являлось в точности тем, что было сказано ему. Это была интерпретация дилетанта.

– Вы хотите сказать, что он употреблял неправильные выражения?