Последний шедевр Сальвадора Дали

– Вот! – Он удовлетворенно потер руки. – Я сразу понял, что с тобой можно говорить на одном языке. Конечно, ты не способна выйти в общество с челюстями акулы на голове, но зато ты способна восхищаться теми, кто так делает. Для большинства обывателей люди, которые не вписываются в их умозрительную картину мира, чудаки, которых стоит избегать. Ты же способна восхищаться подобными «чудачествами». Я сделал себе имя на восторге таких нетривиальных личностей, как ты. И Гауди получил известность благодаря поклонникам творческой архитектуры, которые хотели видеть нечто большее, чем четыре стены у дома, или окно Розы у храма. Я всегда был именно таким любопытным, которому обязательно надо было выползти за рамки и увидеть нечто большее, чем было доступно глазу. В творениях Гауди я видел отражение собственных мыслей. Надо ли удивляться тому, что я всегда хотел отдать дань этому величайшему из архитекторов. Хотя нельзя не заметить: между нами есть очевидная разница. Гауди ненавидел правильные геометрические формы, Дали же всегда относился к ним с пиететом и стремился отдать дань прямым линиям во многих своих работах. Но это не помешало Дали восхищаться безмерным талантом нашего великого земляка. Дали всегда принимал живое участие во всем, где видел талант. В пятьдесят шестом я организовал чествование Гауди в парке Гуэль в ознаменование тридцати лет с момента его нелепой смерти. Кто-то отзывался об этом действе, как о танце на костях, укоряли Дали в том, что он хочет заработать себе имя на трагедии человека. Ах, увольте, и Гауди, и Дали давно сделали себе имя без этих досужих домыслов. Все, что хотел Дали сделать этим чествованием, он сделал – собрал немалые средства на продолжение строительства Саграды. Собор строится, и я верю, что когда-нибудь он будет закончен. А пока я отдам должное архитектору в своем Театре-музее.

Чрезвычайно довольный собой художник замер: подбородок занесен вверх, взгляд устремлен в небо, руки сложены на груди, правая нога выставлена вперед. Весь его вид буквально подтверждал следующее: «Как я решил, так и будет». Через мгновение спеси в его лице поубавилось, появился налет грусти и разочарования. Дали вздохнул и сказал:

– Гении во многом похожи между собой. Далеко не все способны понять их, но им этого и не нужно. Многие позволяют себе с пафосом говорить о том, что не любят «этого ненормального Дали» и не считают его работы искусством. Или заявляют, что творения Гауди – плод фантазии сумасшедшего. Я мог бы сказать, что мне жаль их, но это было бы неправдой. На самом деле мне нет до них никакого дела. Ты устала?

Анна действительно чувствовала себя немного выбившейся из сил. Так обычно и происходит, когда державшее тебя какое-то время нервное напряжение отступает. Анна могла бы свернуться калачиком в тени ближайшего дерева и уснуть, а художник тем временем говорил бы и говорил, а она бы думала, что видит самый сладкий сон в мире.

– Ты первый и последний человек, – назидательно провозгласил Дали, – который чувствует усталость в этом помещении. Внутренний двор будет местом покоя. В нем будет светло, тепло, уютно и экзистенциально.

«Как?» – хотела переспросить Анна, но не решилась демонстрировать необразованность.

– Посиди тут, – художник кивнул на камень, на котором сам восседал какое-то время назад. – А я скоро вернусь.

И не успела девушка опомниться, как он исчез в каменной арке театральных развалин.

Глава 8

«Со всей ответственностью заявляю: я никогда не шутил, не шучу и шутить не собираюсь».

У Анны не было причин не доверять словам мастера, но все же она предполагала, что «некоторая неординарность» может ему позволить нарушить обещание и не вернуться. Она не знала, почему он ушел, куда и надолго ли. Однако у нее не возникало ни малейшего сомнения в том, зачем он оставил ее здесь: побродить по «музею», проникнуться аурой, прочувствовать будущее этих стен, которое в данный момент казалось не просто туманным, а практически невозможным. Девушка облокотилась на камень и еще раз огляделась вокруг. Стеклянный купол, высокие стены, увитые плющом, золотые манекены, странные чудища, автомобиль, лодка, звуки дождя и музыка Вагнера – сколько всего необычного переполняет голову художника. И сколько всего она еще не увидела и не услышала. Неужели он не вернется? Неужели решит, что она настолько устала, что не захочет продолжить экскурсию. Хотя такую экскурсию завершить нельзя, ее можно только закончить в реальности, а в ее – Анны – воображении она будет длиться всегда, обрастая новыми деталями, подробностями, воспоминаниями.

Интересно, сколько залов здесь будет, а этажей, а экспонатов? И какими будут ее ощущения, когда она попадет в открытый музей и увидит, что все здесь именно так, как рассказывал Дали? Что она будет делать? Перебивать экскурсовода и доказывать, что Дали не всегда был так предан скульптуре, как это кажется теперь? Рассказывать про Родена, Вагнера, Гауди? Да кто ее станет слушать? Если только…