Послушная жена

Так промокнуть мне тоже было бы неприятно, однако хотелось быть замужем за человеком, способным углядеть в происходящем хоть какую-то комичность, хоть немного проявить пофигизм и тем самым уравновесить мою кислую мину. Так что, хотя Массимо меня безусловно раздражал, но и Нико, не видящий смешной стороны, раздражал не меньше.

Я забежала домой за одеждой, с трудом не поддавшись искушению десять минуточек посидеть в гостиной в тишине и покое, и поспешила обратно на вечеринку. Пока Нико переодевался, я стояла с мамой и Анной, которые в этот солнечный июльский день умудрились наполнить кухню арктическим холодом. Лара изо всех сил старалась подбодрить мою маму, расспрашивая о работе с дамой, которая страдала деменцией, и заодно пытаясь разузнать, как справляться с отцом. Мама, однако, воспользовалась случаем, чтобы подколоть Анну:

– Мне нравится заботиться о людях, которым в конце жизни просто нужно немного утешения. Просто поразительно, насколько жестокосердыми могут быть ближайшие родственники, особенно когда дело доходит до необходимости прибрать или помыть за стариком.

Ноздри у Анны раздувались, как у лошади, которой докучает назойливый овод. Теперь отпуск в Тоскане и моя блистательная идея взять маму с собой выглядели форменным безумием.

Я поймала взгляд Лары, и мне стало легче, что она-то видела юмор в этой итало-английской пикировке. У меня даже возникло ощущение, что мысленно Лара на маминой стороне.

Когда Массимо снова дал свисток, я вышла, чтобы пофотографировать полосу препятствий. Деверь опять пробежался по правилам: очки любой команде начисляются в том случае, если кто-то из игроков поролоновой рукой собьет с бревна либо Массимо, либо Нико. Вот тут-то и выяснилось, что у моего мужа есть тайное умение: он прекрасно держит равновесие.

А его брату хватило легкого толчка большой поролоновой ладошкой, и он свалился с жердочки, хотя от старания удержаться высунул язык и уставился в точку вдалеке.

Нико не преминул снасмешничать:

– Нужно в спортзал похаживать, здоровяк, мышцы прорабатывать. Впрочем, в твои сорок пять поздновато начинать. Скоро не сможешь дотянуться до пальцев ног… – И он, стоя уже на одной ноге, успешно продолжал сопротивляться натиску шустрых десятилеток, которые отчаянно подскакивали, пытаясь стряхнуть его с бревна. Он дразнил их, делая забавные маленькие пируэты, крутя ногой перед собой, и одновременно умудрялся отбивать кулаком летящие в него футбольные мячи.

Когда команда Нико праздновала уже двадцатое очко, а Массимо в сотый раз вскарабкивался обратно, победители принялись скандировать: «Проиграли, проиграли, проиграли!»

Я наблюдала за Сэмом, смеялась и лупила кулаками воздух. Меня обуревал восторг, что мой сын так здорово проводит время, и одновременно снедало некоторое беспокойство при виде разнузданности юных футбольных бандитов. Вряд ли в школе у Сэма с их девизом «в день спортивного праздника побеждает каждый» будут довольны «учебными задачами» этой конкретной вечеринки.

Затем краем глаза я увидела, как Массимо соскользнул с бревна и врезался в Нико, который отлетел назад и с глухим стуком ударился головой о край альпийской горки, а из груди у него вырвался глухой стон, словно из мехов на последнем издыхании.

Я кинулась к мужу, в панике оскальзываясь в грязи. Массимо вскочил и протянул Нико руку:

– Извини, старина. Как ты? Я просто оступился.

Нико лежал на спине и кряхтел, не в силах дотянуться до руки брата.

Дети затихли. Одна из девочек хихикнула. Нико потрогал затылок и посмотрел на пальцы. Они были в крови.

Я опустилась на колени рядом с ним, Лара прибежала с кухонным полотенцем и водой. Вскоре вышла Анна, крикнув детям отойти подальше таким тоном, что им, наверное, теперь всю оставшуюся жизнь предстояло объяснять своим психотерапевтам, почему они панически боятся спортивных игр.

Массимо поспешил с объяснением:

– Да я потерял равновесие и упал на Нико. А он опрокинулся и разбил голову. Так не повезло.

Дети, несмотря на все окрики Анны, придвинулись ближе, завороженные ужасом, перешептываясь: «Фу!», «Бр-р-р!», «Жесть!», а один маленький ублюдок даже восторженно выкрикнул: «Клево!»

Я обтерла рану Нико. Он был бледен, но взгляд, слава богу, вроде фокусировался.

– Как ты? Может, у тебя сотрясение? Давай-ка в больницу.

Нико покачал головой, поморщился.

– Нет, думаю, оклемаюсь. Просто нужно полежать минутку.

Я разрывалась между страхом, что муж мог серьезно пострадать, и лихорадочными попытками придумать, как отвезти его к врачу, когда еще час нужно держать под контролем тридцать пять детей.

Франческа топталась рядом, с трудом сдерживая слезы. Я заставила себя улыбнуться, чтобы ее успокоить.

– Папа поправится, девочка. Просто держись и позови сюда Берил – думаю, она в гараже, готовит приз для «Передай посылку»[28].

Через несколько мгновений, шлепая вьетнамками по мокрой земле, примчалась мама. Мы помогли Нико сесть, а Лара позвала детей за стол. К счастью, бутерброды с колбасой заинтересовали девяносто пять процентов присутствующих куда сильнее, чем выяснение, доживет ли Нико до завтра.