Посмертные записки Пиквикского клуба

— Моя служанка легла спать, — продолжала хозяйка, — а мистер Даулер был так добр, что обещал посидеть до прихода миссис Даулер, так как она не поздно вернется домой, я и думала, что, если вам ничего не угодно, мистер Пиквик, мне можно идти спать.

— Безусловно, сударыня, — ответил мистер Пиквик.

— Покойной ночи, сэр.

Миссис Крэддок заперла дверь, а мистер Пиквик снова принялся писать.

Через полчаса мистер Пиквик тщательно промокнул последнюю страницу, закрыл тетрадь, вытер перо о подкладку фалды своего фрака, положил рукопись в ящик письменного стола и, взяв свечу, отправился в свою спальню.

По заведенному обычаю, он остановился у двери мистера Даулера и постучался, чтобы пожелать ему доброй ночи.

— А! Идете спать? — отозвался мистер Даулер. — Хотелось бы и мне. Отвратительная ночь. Ветер.

— Да, сильный, — согласился мистер Пиквик. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Мистер Даулер опять уселся перед камином, выполняя свое опрометчивое обещание дождаться жены.

Трудно себе представить что-либо более мучительное, чем ожидание кого-то, в особенности если этот кто-то где-то развлекается. Вы невольно думаете о том, как быстро летит для него время и как томительно оно тянется для вас; и чем больше вы об этом думаете, тем слабее становится ваша надежда на его скорое возвращение. Часы тикают так громко, когда вы бдите в одиночестве, и вам кажется, что все тело опутывается паутиной. Сперва что-то щекочет ваше правое колено, затем то же ощущение возникает в левом. Не успеваете вы переменить положение, как чесотка перекидывается на руки; когда руки и ноги уже выкручены самым немыслимым образом, рецидив зуда неожиданно начинается в носу, который вы терзаете так, будто хотите оторвать, что вы, наверно, и сделали бы, если бы могли. С глазами тоже сплошные неприятности, а пока вы снимаете нагар с одной свечи, на другой он вырастает на полтора дюйма.

Именно таково было состояние мистера Даулера, когда он сидел перед камином, исполненный благородным негодованием на бесчеловечность людей, чьи развлечения заставляли его бодрствовать. Не прибавляло ему радости и сознание, что он сам сочинил, будто у него болит голова, лишь бы остаться дома. Наконец, после того как он несколько раз клевал носом, рискуя ткнуться им в раскаленную каминную решетку, мистер Даулер решил прилечь в задней комнате, разумеется, не для того, чтобы заснуть...

— Я сплю крепко, — говорил себе мистер Даулер, с наслаждением растягиваясь на кровати, — и мне нельзя засыпать. Конечно, я услышу отсюда стук в дверь. Да, разумеется, я слышу колотушку ночного сторожа. Вот он прошел. Теперь звук слабее. Еще слабее. Он повернул за угол...

С этой мыслью мистер Даулер повернулся на бок и заснул.

В ту минуту, когда часы пробили три, на Ройял-Кресент показался портшез, несомый ветром и двумя носильщиками — толстым коротышкой и тощим верзилой, которым стоило огромного труда удерживать в перпендикулярном положении свои тела, не говоря уж о портшезе. Здесь, на высоком месте, да еще на изогнутой полумесяцем улице, где ветер взвивался вихрями, словно стремясь вырвать булыжники из мостовой, ярость стихии была ужасна. Поэтому носильщики с радостью поставили портшез и громко постучали в дверь.

Подождали немного, но никто не выходил.

— Должно быть, все слуги в объятиях Ромфея, — сказал низенький носильщик, грея руки у факела ночного проводника.

— Постучите, пожалуйста, еще раз, — попросила миссис Даулер из глубины портшеза. — Постучите, пожалуйста, два или три раза.

На повторный стук опять никто не отозвался. В доме по-прежнему царили мрак и тишина.

— Ах, господи! — вскричала миссис Даулер. — Будьте так добры, постучите еще.

— Нет ли здесь звонка, сударыня? — спросил носильщик.

— Да, есть, — вмешался мальчишка с факелом. — Я уже давно его дергаю.

— Там только ручка, — объяснила миссис Даулер, — а проволока оборвана. Пожалуйста, постучите еще!

В это время мистеру Уинклю снилось, будто он находится в каком-то клубе, члены которого ведут себя очень шумно, так что председатель вынужден беспрерывно стучать молоточком по столу, чтобы поддерживать порядок; затем ему пригрезился какой-то аукцион, где все скупал сам аукционист; наконец он начал допускать вероятность того, что кто-то стучится во входную дверь. Минут десять он прислушивался, тихо лежа в постели, и когда насчитал тридцать два удара, то остался очень доволен чуткостью своего сна.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук-тук-тук-тук! — работал молоток.

Мистер Уинкль соскочил с постели, недоумевая, кто бы это мог быть, быстро натянул чулки, сунул ноги в домашние туфли, накинул халат, зажег свечу и выбежал на лестницу.

— Кто-то наконец идет, сударыня, — объявил малорослый носильщик.

— Хотелось бы мне идти вслед за ним с шилом, — проворчал его долговязый товарищ.

— Кто там? — крикнул мистер Уинкль, снимая дверную цепочку.

— Нечего задавать вопросы, чугунная башка! — рявкнул длинный носильщик, не сомневаясь, что говорит с прислугой. — Открывай!