Посмертные записки Пиквикского клуба

— Не знаете ли вы, где — как это называется — Докторс-Коммонс?

— Знаю, сэр.

— Где же это?

— На Павловом погосте, сэр; низкие ворота аркой, на одном углу книжная лавка, на другом — гостиница и два привратника посередине — зазывалы.

— Зазывалы?! — повторил джентльмен.

— Они самые, — ответил Сэм. — Два молодца в белых фартуках хватаются за шляпы, как только вы входите: «За разрешением, сэр? За разрешением?» Олд-Бейли по ним плачет, а уж по их хозяевам прокторам и подавно.

— Что же они там делают? — спросил джентльмен.

— Делают? Вас, сэр, обделают! И это — не худшее. Они вбивают в головы стариков, что тем и не снилось. Мой отец, сэр, кучер. Овдовел, очень толстый человек, — куда ему на такие дела? Вот, умерла хозяйка, где он работал, и оставила ему четыреста фунтов. Он и пошел в Коммонс выправить бумаги. Проходит под аркой, тут выскакивает такой зазывала, хватается за шляпу: «За разрешением, сэр?» — «Каким еще разрешением?» — спрашивает отец. «На женитьбу!» — «Да я, черт возьми, не собираюсь!» — «Подумайте, вам необходимо жениться!» — говорит зазывала. Отец задумался. «Нет, говорит, стар я, и габариты у меня неподходящие». — «Ничуть, сэр. Уверяю вас. В понедельник мы женили джентльмена — вдвое против вас». — «В самом деле?» — говорит отец. «Будьте спокойны, — говорит зазывала, — вы перед ним ребенок... Сюда, сэр, сюда!» А мой старик и пошел за ним, как ручная обезьяна. За столом, заваленным грязными бумагами, сидит какой-то крючок и делает вид, что занят. «Присаживайтесь, сэр, — обращается он к отцу. — Сейчас составим афидавит. Как вас зовут?» — «Тони Уэллер», — отвечает отец. «Какого прихода?» — «Прекрасной Дикарки», — отвечает отец; он там всегда менял лошадей, а о церковных приходах понятия не имел. «Имя невесты?» — «Черт возьми, откуда я знаю!» — «Не знаете?» — спрашивает тот. «Знаю столько же, сколько и вы. А не могу я вставить это потом?» — «Невозможно!» — «Ладно, — говорит отец, — пишите: Сьюзен Кларк из „Маркиза Грэнби“ в Доркинге. Она за меня пойдет; я с нею не объяснялся, но знаю, что пойдет». Разрешение выдали, и она вышла за отца; а мне из четырехсот фунтов ничего не досталось, — такое невезение, сэр.

Сэм постоял с минуту, ожидая, не будет ли каких-либо приказаний, и вышел.

— Половина десятого — самое время — пора отправляться, — сказал джентльмен, которого едва ли есть надобность представлять читателю.

— За разрешением? — спросила мисс Рейчел, краснея.

— Да, за разрешением! — ответил мистер Джингль. —

Бегом за разрешеньем мчусь,

Бегом, бим-бом, я возвращусь.

— Как вы спешите!

— Что я? — часы, дни, недели, месяцы, годы, когда мы соединимся — они побегут — полетят — молния — локомотивы — тысячи лошадиных сил — никакого сравнения.

— Нельзя ли нам... обвенчаться до завтрашнего дня?

— Невозможно — нельзя — разрешение сегодня — бракосочетание — завтра.

— Я так боюсь, что брат нас разыщет!

— Разыщет — вздор — величайшие предосторожности — крушение — много времени — новая карета — попасть в Боро — последнее место, куда заглянет — ха! ха! — превосходно — весьма.

— Не задерживайтесь, — с нежностью проговорила тетушка, когда мистер Джингль напялил на себя свою измятую шляпу.

— Задерживаться — без вас? Жестокая очаровательница! — И мистер Джингль запечатлел целомудренный поцелуй на ее устах и, подплясывая, вышел из комнаты.

«Милый», — думала тетушка.

«Глупая старая дева», — думал мистер Джингль.

Мистер Джингль, проскользнув мимо стражей в белых фартуках, благополучно добрался до кабинета генерального викария и с благословением архиепископа Кентеберийского в кармане направил свои торжествующие стопы обратно в Боро.

Он был еще на полдороге, когда во двор «Белого Оленя» вошли два упитанных джентльмена и один тощий. Мистер Сэмюел Уэллер снова занимался чисткой сапог; к нему прямо и направился тощий джентльмен.

— Друг мой! — начал он. — Скажите, много у вас сейчас постояльцев? Куча дел? Как?

Сэм украдкой бросил взгляд на вопрошавшего. Перед ним стоял маленький высохший человек со смуглым лицом и беспокойно бегающими черными блестящими глазками. На нем была черная фрачная пара, белоснежная рубашка с брыжами и узенький белый галстук. Ботинки маленького человека блестели так же, как и его глазки. Говоря, он закладывал руки под фалды фрака с видом человека, привыкшего производить допросы.

— Хватает, сэр, — ответил Сэм. — С голода не пухнем, с жиру не лопаемся. Есть мясо, о хрене не думаем.

— А! — сказал маленький человек. — Вы шутник, я вижу.

— У меня старший брат страдал этой болезнью; спали вместе, может быть, это заразно.

Этот шутливый ответ, по-видимому, не понравился маленькому джентльмену. Он отошел к двум своим пухлым спутникам, взял понюшку табаку из продолговатой табакерки и, видимо, собирался возобновить расспросы, как вдруг один из кругленьких джентльменов, обладатель благодушной физиономии и, кроме того, пары очков и пары гетр, также вступил в разговор:

— Дело в том, что вот этот мой друг (указывая на другого пухлого джентльмена) даст вам полгинеи, если вы ответите на один или два...