Посмертные записки Пиквикского клуба

Чтобы придать силу своему распоряжению, он вонзил медную эмблему королевского достоинства в галстук Сэма, схватив его другой рукою за шиворот, на каковое приветствие мистер Уэллер ответил тем, что сшиб его с ног, с крайней предусмотрительностью уложив под него одного из носильщиков.

Нашло ли на мистера Уинкля временное затмение, явившееся следствием пережитого им потрясения, или он одушевился доблестным примером мистера Уэллера, в точности не известно; но достоверно, что, едва увидев падение мистера Граммера, он бросился в ожесточенную атаку на стоявшего возле него мальчишку, вслед за чем мистер Снодграсс в истинно христианском духе, дабы никого не застать врасплох, провозгласил, что и он намерен приступить к действию. Его немедленно окружили и обезвредили. Элементарная справедливость по отношению к нему и мистеру Уинклю требует признать, что они не сделали ни малейшей попытки ни к своему освобождению, ни к освобождению мистера Уэллера, который после упорного сопротивления сдался в неравной борьбе. Процессия вновь построилась, носильщики заняли свои места, и шествие возобновилось.

Во время этих событий негодование мистера Пиквика достигло крайней точки. Он видел только, как Сэм мечется туда-сюда, опрокидывая конвоиров; больше он ничего не мог видеть, так как дверцы не открывались, а шторки не поднимались. Наконец с помощью мистера Тапмена ему удалось откинуть крышку портшеза. Тогда, взобравшись на сиденье, мистер Пиквик обратился к толпе с речью. Он настаивал на неоправданности такого с ним обращения и призывал всех в свидетели, что его слуга первый подвергся нападению. Таким манером они продвигались вперед — носильщики бежали трусцой, усмиренные бунтовщики следовали за ними, мистер Пиквик ораторствовал, толпа кричала.

Глава двадцать вторая, повествующая о множестве приятных вещей, в том числе о том, как величествен и беспристрастен был мистер Напкинс, и о том, как мистер Уэллер отплатил мистеру Джобу Троттеру его же монетой, и еще кое о чем, что само собой обнаружится

Возмущение мистера Уэллера, влекомого стражами порядка, было беспредельно; насмешки над наружностью и манерами мистера Граммера и его подручного были бесчисленны; выпады против полудюжины державших его джентльменов были доблестны. Но озлобление мистера Уэллера быстро сменилось любопытством, когда шествие свернуло к тому самому двору, в котором он встретил Джоба Троттера, и любопытство перешло в самое радостное изумление, когда напыщенный мистер Граммер направился к той самой зеленой калитке, из которой утром появился Джоб Троттер. На его звонок выбежала хорошенькая горничная, которая при виде разгоряченных арестантов всплеснула руками и вызвала Мазля.

Мистер Мазль отворил ворота и пропустил в них портшез, пленников и констеблей. Портшез остановился перед крыльцом; мистера Пиквика и его друзей ввели в залу — пред грозные очи радетеля об общественном благоденствии.

Картина была величественная, рассчитанная на то, чтобы поразить трепетом сердца виновных. Перед огромным книжным шкафом, в огромном кресле, за огромным столом, над огромным фолиантом восседал мистер Напкинс, казавшийся вдвое больше любого из перечисленных предметов, как ни были они огромны. Стол был загроможден бумагами; из-за дальнего конца его виднелись голова и плечи мистера Джинкса. Мазль тщательно запер дверь и стал за креслом своего хозяина в ожидании распоряжений. Мистер Напкинс откинулся на спинку кресла с леденящей душу торжественностью и принялся изучать лица своих невольных гостей.

Мистер Пиквик выступил вперед и, держа шляпу в руке, раскланялся с величайшей вежливостью и почтением.

— Граммер, кто этот человек? — спросил мистер Напкинс.

— Это Пиквик, ваш-мылась, — сказал Граммер.

— Но-но, старый трут, никаких «этих» — вмешался Сэм, проталкиваясь в первый ряд. — Прошу прощенья, сэр, но этот ваш командир в водоупорных сапогах не заработает куска хлеба, если вы сделаете его церемониймейстером. Вот это, сэр, — продолжал Сэм, отодвигая мистера Граммера в сторону, — это Сэмюел Пиквик, эсквайр; вот это — мистер Тапмен; вот это — мистер Снодграсс, а дальше, рядом с ним, мистер Уинкль, — все они превосходнейшие джентльмены, сэр, с которыми вам будет очень приятно познакомиться, и чем скорее вы отправите этих своих молодцов на ступальную мельницу, тем скорее мы, к взаимному удовольствию, поймем друг друга. Сперва дело, потом забава, как сказал король Ричард Третий, когда заколол другого короля в Тауэре, прежде чем задушить его детей.

Завершив это обращение, мистер Уэллер пополировал свою шляпу правым локтем и снисходительно кивнул Джинксу, который слушал его с невыразимым ужасом.

— Кто этот человек, Граммер? — спросил мэр.

— Отчаянный тип, ваш-мылась. Он бросился освобождать арестованных и атаковал конвой. Тогда мы его задержали и доставили сюда.