Посмертные записки Пиквикского клуба

— Вы поступили правильно, — одобрил мэр. — Он явно отчаянный головорез.

— Это мой слуга, сэр, — заметил мистер Пиквик с некоторым раздражением.

— А! Это ваш слуга, ваш слуга! — сказал мистер Напкинс. — Заговор с целью противодействия правосудию и покушение на представителей власти. Слуга Пиквика. Запишите это, мистер Джинкс.

Мистер Джинкс записал.

— Ваша фамилия? — прогремел мистер Напкинс.

— Уэллер, — ответил Сэм.

— Прекрасное имя для Ньюгетского календаря, — сказал мистер Напкинс.

Это была шутка, поэтому Джинкс, Граммер, Дабли, все специальные констебли и Мазль залились смехом и хохотали минут пять.

— Запишите его имя, мистер Джинкс, — сказал мэр.

— Два «л», старина, — вставил Сэм.

Тут один злополучный констебль снова покатился со смеху, за что мэр пригрозил немедленно отдать его под стражу. В таких случаях опасно смеяться некстати.

— Где вы живете? — спросил мэр.

— Где случится, — ответил Сэм.

— Запишите это, мистер Джинкс, — сказал мэр, гнев которого возрастал с каждой секундой.

— И подчеркните, — прибавил Сэм.

— Он бродяга, мистер Джинкс! По собственному признанию, не так ли, мистер Джинкс?

— Разумеется, сэр!

— В таком случае я засажу его, я засажу его как бродягу, — сказал мистер Напкинс.

— Вот страна беспристрастного правосудия! — воскликнул Сэм. — У нас судьи чаще сажают себя в лужу, чем других в тюрьму.

На сей раз прыснул другой констебль и тут же принял такой неестественно серьезный вид, что мэр мгновенно опознал преступника.

— Мистер Джинкс, — сказал мэр, — я арестую этого человека за неуважение к суду. Составьте акт о взятии его под стражу.

И специального констебля взяли бы под стражу, если бы Джинкс, который был советчиком главного городского судьи (ибо получил юридическое образование, проведя три года в конторе провинциального адвоката), не шепнул своему патрону, что, по его мнению, этого делать не следует; посему мэр произнес речь и сказал, что, снисходя к семье констебля, он ограничится выговором и освобождением его от обязанностей.

— А теперь, мистер Джинкс, приведите к присяге Граммера, — приказал мэр.

Граммер стал давать сбивчивые показания, а между тем приближалось время обеда мистера Напкинса, поэтому он сократил процедуру, задавая Граммеру наводящие вопросы, на которые Граммер отвечал по возможности утвердительно. Таким образом, расследование прошло гладко и спокойно: мистеру Уэллеру было предъявлено обвинение в оскорблении действием, мистеру Уинклю — в угрозах, мистеру Снодграссу — в подстрекательстве. Когда же все это, к удовольствию мэра, закончилось, он начал шепотом совещаться с мистером Джинксом.

Совещание продолжалось минут десять; затем мэр после предварительного откашливания выпрямился в кресле, готовясь произнести заключительную речь, как вдруг вмешался мистер Пиквик.

— Извините, сэр, если я перебью вас, — проговорил он, — но ранее, чем вы выскажете свое суждение, я считаю необходимым заявить о моем праве быть выслушанным, поскольку дело касается меня лично.

— Попридержите язык, сэр! — повелительно сказал мэр.

— Я должен вам подчиняться, сэр...

— Придержите язык, сэр, — оборвал мистера Пиквика мэр, — или я прикажу вас вывести!

— Вы можете приказывать все, что вам угодно, сэр, — продолжал мистер Пиквик, — и я не сомневаюсь, что будет исполнено все, что бы вы ни приказали, сэр, но тем не менее я позволю себе, сэр, настаивать на своем праве быть выслушанным, пока меня не вывели отсюда силой.

— Пиквик и принцип! — громко воскликнул мистер Уэллер.

— Сэм, успокойтесь! — сказал мистер Пиквик.

— Нем, как продранный барабан, сэр, — отозвался Сэм.

Мистер Напкинс, пораженный такой необычайной дерзостью, по-видимому, готов был дать мистеру Пиквику суровый ответ, но в это время мистер Джинкс дернул его за рукав и стал ему что-то шептать.

Мэр с видимой неохотой внял убеждениям, обернулся к мистеру Пиквику и спросил:

— Что вы хотите сказать?

— Прежде всего, — начал мистер Пиквик, метнув сквозь очки такой взгляд, что даже мистер Напкинс дрогнул, — прежде всего, я желаю знать, на каком основании привели сюда меня и моего друга?

— Обязан я отвечать ему? — шепотом спросил мэр у Джинкса.

— Я думаю, что обязаны, сэр, — ответил тот.

— Мне донесли, что вы собираетесь драться на дуэли и что другой арестованный, Тапмен, — ваш сообщник и подстрекатель. На этом основании... так, мистер Джинкс?

— Разумеется, сэр!

— На этом основании я возлагаю на вас обязательство... Ведь формула такова, мистер Джинкс?

— Разумеется, сэр.

— Обязательство... какое, мистер Джинкс? — спросил мэр с раздражением.

— Представить поручительство, сэр.

— Да, на этом основании я возлагаю на вас обязательство, — как я хотел сказать, когда меня перебил мой клерк, — представить поручительство...

— Надежное поручительство, — прошептал клерк.

— Я требую надежных поручителей, — сказал мэр.

— Из жителей этого города, — шептал Джинкс.

— Которые должны быть жителями этого города, — продолжал мэр.

— С обеспечением по пятьдесят фунтов, — шептал Джинкс, — и домовладельцы, конечно.