Посмертные записки Пиквикского клуба

Мистер Напкинс нашел капитана на соседнем ипподроме и сам же представил его миссис Напкинс и мисс Напкинс. Придя в восторг от длинного списка его аристократических знакомств, его экзотических путешествий и его светских манер, миссис Напкинс и мисс Напкинс демонстрировали капитана Фиц-Маршалла, цитировали капитана Фиц-Маршалла, так ретиво пичкали капитаном Фиц-Маршаллом избранный круг своих знакомых, что самые сердечные их друзья — миссис Поркенхем, и все мисс Поркенхем, и сам мистер Сидни Поркенхем — готовы были умереть от зависти! И теперь вдруг слышать, что это — нищий авантюрист, бродячий комедиант, и если не мошенник, то копия мошенника. Боже великий! Что скажут Поркенхемы? Как будет торжествовать мистер Сидни Поркенхем, когда узнает, кто его соперник! А как он, Напкинс, встретит взгляд старого Поркенхема на ближайшей квартальной сессии судей? Если эта история разгласится, каким оружием станет она в руках оппозиционной партии!

— Однако, — проговорил мистер Напкинс, на мгновение просветлев, — все это — голословное утверждение. Какие доказательства вы можете предъявить в пользу ваших обвинений?

— Сведите меня с ним, — сказал мистер Пиквик, — вот все, о чем я прошу. Сведите с ним меня и моих друзей.

— Что ж, — сдался мистер Напкинс, — сделать это очень легко: он будет у нас сегодня вечером, и так мы сможем избежать огласки, именно... именно... в интересах самого молодого человека, знаете ли. Только... сначала мне хотелось бы посоветоваться... с миссис Напкинс. Но в любом случае, мистер Пиквик, прежде всего необходимо покончить с этим судебным делом. Не угодно ли вам вернуться в кабинет?

— Граммер! — произнес мэр грозным голосом, усевшись за стол.

— Ваш-мылась, — отозвался Граммер с самодовольной улыбкой фаворита.

— Пожалуйста, без улыбок, сэр! — строго оборвал его мэр. — Смеяться нечему. Скажите лучше: ваш доклад был вполне точен? Будьте осмотрительнее, сэр.

— Ваш-мылась, я... — бормотал Граммер.

— Ага, вы смущены? — сказал мэр. — Мистер Джинкс, вы замечаете это смущение?

— Разумеется, сэр, — ответил Джинкс.

— Ну, так повторите ваше донесение, Граммер, и предупреждаю вас, будьте осмотрительны. Мистер Джинкс, записывайте.

Злосчастный Граммер приступил к новому изложению своей жалобы, но не прошло и трех минут, как он с помощью мистера Напкинса запутался в массе противоречий, и мистер Напкинс объявил, что ни слову не верит. Таким образом, штрафы были отменены, а мистер Джинкс тут же нашел поручителей. Когда вся эта торжественная процедура была, к всеобщему удовлетворению, завершена, Граммера с позором прогнали — устрашающий пример того, сколь неустойчиво человеческое величие и сколь ненадежно благоволение великих людей.

Миссис Напкинс была представительной дамой в ярко-розовом газовом тюрбане и в светло-каштановой накладке. Мисс Напкинс обладала всей надменностью мамаши, но без тюрбана, и всей ее вздорностью, но без накладки. Когда мистер Напкинс разыскал миссис Напкинс и передал ей в подробностях то, что услышал от мистера Пиквика, миссис Напкинс мгновенно вспомнила, что она всегда подозревала нечто недоброе, что она всегда говорила, что так оно и будет, что ее советов никто не слушает, что ей непонятно, за кого ее принимает мистер Напкинс, и так далее.

— Подумать только! — восклицала мисс Напкинс, выжимая из уголков глаз микроскопические слезинки. — Подумать только, какую из меня сделали дуру!

— Ах, дорогая, ты можешь благодарить своего отца, — сказала миссис Напкинс. — Сколько раз я просила хорошенько разузнать о семье капитана, ведь этому просто никто не поверит!

— Но, дорогая моя... — запротестовал мистер Напкинс.

— Молчите, несносный человек! — перебила его миссис Напкинс.

— Но, ангел мой, вы открыто признавались, что полюбили капитана Фиц-Маршалла. Вы его всегда приглашали к нам, милая моя, и не упускали случая представить его нашим знакомым.

— Не говорила ли я тебе, Генриетта? — вскричала миссис Напкинс с видом оскорбленной невинности. — Не говорила ли я тебе, что отец все свалит на меня? Не говорила ли я этого? — Здесь миссис Напкинс зарыдала.

— О, папа! — сказала мисс Напкинс с упреком и тоже зарыдала.

— Это уж слишком! — воскликнула миссис Напкинс. — Поставить нас в такое смешное и позорное положение и еще упрекать меня!

— Как мы теперь покажемся в обществе? — вопрошала мисс Напкинс.

— Какими глазами мы будем смотреть на Поркенхемов? — всхлипывала миссис Напкинс.

— Или Григсов? — вторила мисс Напкинс.

— Или Сламминтаукенов? — не успокаивалась миссис Напкинс. — Но что ему до всего этого?

Слезы миссис Напкинс текли неудержимым потоком до тех пор, пока она не сообразила, что лучше всего пригласить мистера Пиквика и его друзей остаться у них до прихода капитана, и если джентльмены эти действительно его изобличат, то потихоньку спровадить его из дома, а Поркенхемам и другим рассказать, что капитан Фиц-Маршалл получил место губернатора в Сьерра-Леоне, Согер-Пойнте или в каком-нибудь другом благословенном краю, из которого европейцы, очарованные прелестями климата, никогда не возвращаются.