Посмертные записки Пиквикского клуба

В кухне не было никого, кроме хорошенькой горничной, и так как шляпа невесть куда подевалась, Сэму пришлось искать ее, а хорошенькой горничной — ему светить. В поисках шляпы хорошенькая горничная встала на колени и принялась разбирать груду хлама, сваленного в углу за дверью. Это был неудобный угол: в него нельзя было забраться, не закрыв предварительно дверь.

— Вот она, — сказала хорошенькая горничная. — Это она?

— Надо поглядеть, — ответил Сэм.

Хорошенькая горничная поставила свечу на пол. Свет она давала очень тусклый, так что Сэму тоже пришлось опуститься на колени, чтобы хоть что-то увидеть. Это был поразительно тесный угол, а потому, — исключительно по вине человека, который строил дом, — Сэм и хорошенькая горничная очутились в самой тесной близости друг от друга.

— Да, это она, — сказал Сэм. — До свиданья.

— До свиданья! — сказала хорошенькая горничная.

— До свиданья! — сказал Сэм и, сказав это, уронил шляпу, отыскать которую стоило стольких трудов.

— Какой вы неловкий! — сказала хорошенькая горничная. — Вы ее опять затеряете...

И, для того чтобы шляпа не затерялась, она надела ее Сэму на голову.

Когда лицо хорошенькой горничной приподнялось к лицу Сэма, он поцеловал ее.

— Вы ведь сделали это не нарочно? — сказала хорошенькая горничная, вспыхивая.

— Нет, не нарочно, — сказал Сэм, — а вот теперь нарочно! — И он поцеловал ее еще раз.

— Сэм! — крикнул мистер Пиквик, перегибаясь через перила.

— Иду, сэр! — отозвался Сэм, взбегая по лестнице.

— Как долго вы возились! — заметил мистер Пиквик.

— Там что-то завалилось за дверь, сэр, и мы не сразу сумели ее открыть.

Таков был первый эпизод первой любви мистера Уэллера.

Глава двадцать третья, заключающая в себе краткий отчет о ходе дела «Бардль против Пиквика»

Разоблачив Джингля, мистер Пиквик решил возвратиться в Лондон, чтобы узнать, какие действия были предприняты против него Додсоном и Фоггом. С энергией, присущей его характеру, он следующим же утром взобрался на заднее сиденье первой отходившей из Ипсуича кареты и в тот же день вечером прибыл в столицу в сопровождении трех друзей и мистера Сэмюела Уэллера.

Здесь друзья на некоторое время расстались: Тапмен, Снодграсс и Уинкль разъехались по своим домам, чтобы приготовиться к предстоящему визиту в Дингли-Делл, а мистер Пиквик и Сэм поселились в очень комфортабельной старомодной гостинице «Джордж и Ястреб», на Ломбард-стрит.

Мистер Пиквик пообедал, допил вторую пинту превосходного портвейна, прикрыл голову шелковым носовым платком, поставил ноги на каминную решетку и откинулся на спинку удобного кресла, но появление мистера Уэллера с дорожным саком вывело его из блаженной полудремы.

— Сэм! — сказал мистер Пиквик.

— Сэр? — откликнулся мистер Уэллер.

— Я как раз сейчас думал, Сэм, — сказал мистер Пиквик, — что оставил много вещей у миссис Бардль, их надо взять до нашего отъезда.

— Слушаю, сэр, — ответил мистер Уэллер.

— Я могу на время переправить их к мистеру Тапмену. Вам нужно съездить на Госуэлл-стрит, Сэм, и устроить это.

— Сейчас, сэр? — спросил мистер Уэллер.

— Сейчас, — ответил мистер Пиквик. — Впрочем, постойте, Сэм, — добавил мистер Пиквик, вытаскивая кошелек. — Надо уплатить за квартиру. Срок на Рождество, но заплатите и покончите с этим делом. Передайте миссис Бардль, что она может сдать квартиру, когда захочет.

— Больше ничего, сэр?

— Больше ничего, Сэм.

Мистер Уэллер медленно подошел к двери, как будто ждал еще чего-то, медленно открыл ее и стал медленно закрывать, когда мистер Пиквик окликнул его:

— Сэм!

— Сэр? — отозвался Сэм, мгновенно возвращаясь и затворяя за собою дверь.

— Если вы захотите полюбопытствовать, чего добивается миссис Бардль, то я не возражаю, Сэм. Если захотите.

Сэм кивнул и вышел. Мистер Пиквик снова прикрыл голову шелковым носовым платком и расположился вздремнуть.

Было около девяти часов, когда Сэм добрался до Госуэлл-стрит. В окне маленькой гостиной виднелся свет, а на шторах — тени двух женских шляп. У миссис Бардль были гости.

Мистер Уэллер постучался. Спустя некоторое время пара маленьких башмаков протопала по ковру, и перед Сэмом предстал сам мастер Бардль.

— Ну, юный бедокур, как поживает мамаша? — спросил Сэм.

— Отлично! И я тоже.

— Очень рад! Скажите ей, дитя-феномен, что мне нужно с ней поговорить.

Мастер Бардль поставил свечу на ступеньки и исчез.

Две шляпки, бросавшие тени на шторы, принадлежали двум ближайшим приятельницам миссис Бардль, которые пришли разделить с нею ужин, состоявший из двух пар поросячьих ножек, томившихся в жестяной кастрюльке над огнем, и поджаренного сыра, аппетитно шипевшего в маленькой голландской печурке перед камином. Пока ужин готовился, приятельницы с удовольствием перемывали косточки общих друзей и знакомых. Юный Бардль прервал их мирную беседу сообщением, доверенным ему мистером Уэллером.

— Слуга мистера Пиквика! — воскликнула миссис Бардль, бледнея.

— Ах, боже мой! — воскликнула миссис Клаппинс.

— Просто невероятно! — воскликнула миссис Сендерс.